Несколько биений сердца спустя лифт начал утормаживаться и вскоре замер. Выметнувшись из кабинки, словно разъяренная пума, в выложенный диким камнем подземный донжон, Алена на ходу швырнула плеть и курточку на уникальный мозаичный пол – служители подберут, – махнула орденским удостоверением с пылающими в пространстве объемными рунами перед механическими стражниками, охраняющими подземелья, и огромные железные големы безмолвно раздвинулись, пропуская высокую госпожу внутрь.
Эбола со спринтерским результатом преодолела беломраморный сводчатый коридор, в рискованно ускоренном темпе миновала лабиринт разветвляющихся подземных ходов, часть которых заканчивалась смертоносными ловушками (первый, четвертый и седьмой коридоры – кислотные ванны по понедельникам и четвергам; второй, третий и десятый – огненный шквал по вторникам, средам и пятницам; пятый, шестой, восьмой и девятый – биологическая угроза ежедневно, ловушки вне расписания на сутки вперед озвучивает Великий магистр на вечерней летучке, выучи назубок, детка, во избежание непредусмотренного мисандестендинга!). Наконец вывернула из-за последнего угла на финишную прямую и выскочила в огромный холл перед ритуальным залом, отделанный необработанными гранитными плитами.
Притопывая от нетерпения, Алена дожидалась, пока неторопливые защитные элементали скачают ее облик и сверят его с имеющимся в базе данных. В случае несовпадения внешности по трем ключевым позициям из девятнадцати девушку ждала немедленная молекулярная дезинтеграция, но пугало ее это только первые тридцать – сорок раз. Последнее время это была уже не смертельно опасная игра в русскую рулетку, как представлялось поначалу, а надоевшая и бессмысленная бюрократическая рутина. Тем более что она ничего не слышала о том, чтобы кто-нибудь из коллег когда-либо засыпался на этом тесте – ну, разве что кроме того нашумевшего случая со Светланой Сорокиной, когда та явилась в ритуальный зал после подтяжки прямо из косметологической клиники, забыв предупредить об этом магистра. Ну, там уж ей никто виноват не был, кроме пустоты в голове.
Вообще, конечно, тот случай вполне тянул на Дарвиновскую премию, которую присуждают придуркам, особенно глупо расставшимся с жизнью. Однако даже если бы он попал в профанскую прессу, то едва ли получил бы первое место. В тот год лауреат был неоспорим. Некий ремонтник, спустившийся в гигантскую чашу радиотелескопа в Аресибо для замены какой-то мелкой детали, по завершении работы попросил по рации обслуживающий персонал телескопа щелкнуть тумблером, чтобы проверить, замыкается ли электрическая цепь и загорается ли лампочка на контрольной панели. Безо всякой задней мысли работники обсерватории щелкнули тумблером – если ремонтник просит, значит, наверное, так надо. Цепь замкнулась, лампочка зажглась, радиотелескоп запустился. Поскольку принцип его действия схож с принципом действия микроволновой печи, а мощность в десятки тысяч раз больше, от ремонтника не осталось даже пепла.
Створки внушительных, золотых, с тератологическим рельефом врат в глубине холла внезапно дрогнули и начали беззвучно смыкаться, как бы наглядно иллюстрируя известную максиму «Оставь надежду, всяк не вошедший сюда вовремя».
Мать же твою всю в саже! Одиннадцать! Одиннадцать!
– Эй, нельзя ли поскорее?! – рявкнула Алена в пространство, однако флегматичный невидимый охранник, разумеется, никак не отреагировал на ее бурные эмоции. Защитные элементали подземелья напрямую подчинялись только Великому магистру; даже приор Нергалыч не имел права отдавать им приказания. Поэтому прозрачная колеблющаяся завеса с проскальзывающими поперек вратного проема оранжевыми и голубыми колючими искрами не исчезла, пока чертов стражник не сверил облик прибывшей госпожи по семнадцати позициям: когда они в точности совпали, дальнейшая проверка потеряла всякий смысл. Что ж, спасибо и на этом – некоторые уроды все равно педантично проверяли бы все девятнадцать.
Врата меж тем продолжали смыкаться – медленно и неумолимо, словно вращающиеся друг навстречу другу жернова палаческого механизма из башни Рунарха. Едва магическая защитная завеса растворилась в пространстве, сосредоточенно наблюдавшая за перемещением золотых створок Эбола с высокого старта бросилась к ним, словно уходящий в отрыв регбист с мячом под мышкой. Личный оператор-элементаль спикировал из-под потолка и устремился следом за ней.
Обширный холл девушка пересекла за рекордные три с половиной секунды. Между массивными створками она протиснулась, когда там оставалось не больше двадцати сантиметров свободного пространства. Огромный литой засов глухо бухнул за ее спиной, отсекая помещение ритуального зала от внешнего мира, а последовавший за этим негромкий гул возвестил, что перед воротами с наружной стороны материализовался гигантский базальтовый блок от пола до потолка. Теперь никто не мог проникнуть сюда извне, пока не завершится церемония.