– Не, нормально вообще: я лежу млею такой, с полной жопой анальной смазки, весь раскрытый навстречу драгоценному любовнику, а этот кретин вздумал корчить из себя пассива! В общем, лишнюю дырку в башке он вполне заслужил, думается мне. А остальные четверо стриптизеров просто подвернулись под горячую руку, они тут совсем и ни при чем были…
– Хорошо, говорю, давай тогда на пари: кто больше мирного населения положит, тот и победил. Только, говорю, давай Африку и Ближний Восток из пари сразу исключим – извини, но это будет слишком уж просто, совсем для дошкольников…
– Оширос Этеос Адонаи прим прим, понимаешь?! А вот если один «прим» пропустить, выйдет сплошная блевотина. И ладно бы просто блевотина, есть и такие экстремальные любители. Но она же получается ядовитая, что твой цианид…
– А мне что остается делать?! Ее же не видит никто, кроме меня! Нергалыч явно чувствует какие-то негативные эманации, но даже ухом не ведет: твои разборки типа, ты и разбирайся. Куда деваться? Выдергиваю кольцо из гранаты и протягиваю ей: ладно, суккубаре, обручаться так обручаться! А сам думаю: во имя Альмонсина-Метатрона, ох и работы же сегодня будет уборщицам в телецентре!..
– Привет, Ашшурбанипална! Ты чего такая взмыленная?
Мысленно скорчив безнадежную гримаску, Алена повернулась к соседу.
На самом деле надо признать честно – Мишкоатль Клеопетрович Башнин считался весьма завидным женихом. За свою самоотверженную деятельность на ниве государственного телерадиовещания Мишка был награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» II степени и «За личное мужество». Его острые репортажи из Чечни и Южной Осетии приковывали к экранам многомиллионную аудиторию, а знаменитые материалы о волшебных камнях британских шпионов спровоцировали грандиозные скандалы в политических кругах и до предела обострили отношения Медвежьей Тайги с Цивилизованным Миром.
Впрочем, нелишне будет также упомянуть, что на взаимоотношения филиалов глобальных деструктивных орденов это обострение не повлияло никак: пока профаны играли в политику и лопались от осознания собственной значимости, темные кардиналы из тайных орденов за их спинами спокойно вершили свои дела и вели человечество по раз и навсегда определенному пути, с которого его не могли свернуть никакие выборы, перевороты и цветные революции.
Все вышеописанное с лихвой компенсировало невзрачную внешность Мишкоатля Башнина, вечно не чесанные волосы и омерзительно свисающие складки жира на его боках, щеках и под подбородком. Любая женщина готова была бы с радостью нырнуть к нему в постель. Любая – кроме Алены Ашшурбанипавловны: во-первых, она была достойной девушкой чрезвычайно строгих нравов, а во-вторых, хорошо знала себе цену.
И в-третьих, давно уже побывала в постели у Башнина и больше туда не стремилась ни под каким видом. Разве что под угрозой полного развоплощения во всех физических и духовных ипостасях.
– Ну и рожа у тебя, Шарапов, – вздохнула Алена. – Ох и рожа.
– А ты небось надеялась, что за то время, что мы не виделись, я отрастил нимб и крылышки? – заржал Башнин.
– Думала, хотя бы сбросил рога и хвост. Но не случилось.
– Скучал по твоему дивному остроумию, подруга, – безмятежно проговорил Мишка. – Чем занимаешься сегодня вечером? Нет ли желания пару раз по-быстрому вкусно перепихнуться туда-сюда?
– Скажем «нет» Башнину, – холодно отозвалась запыхавшаяся Алена, а потом, поразмышляв, грациозно повернула голову и показала дураку язык, чтобы имел в виду, насколько он ей безразличен. – Ты дикий, грубый, вонючий, неотесанный, вульгарный мужлан. Практически животное.
– Точно, – легко согласился Мишкоатль. – Ем только когда хочется. Именно такие бабам и нравятся – гордые и неукротимые дикари.
– Бабам – не исключено. Чего же ты тогда подкатываешь не к бабам, неукротимый дикарь, а к эффектной изящной женщине?
Башнин поднес указательный палец к своему виску и сделал громкое «пх-х-х».
– Срезала, подруга. Учти же, что теперь мое сердце разбито вдребезги, навсегда-навсегда.