Эммануил Тиглатпаласарович был героем крайнего, сто пятьдесят восьмого крестового похода. В Месопотамии вместе с другими американскими диверсантами он расставлял электронные маркеры для тонкого наведения высокоточного оружия коалиционных сил. Владыка Империи Добра пожаловал ему титул пожизненного сенатора и гасиенду во Флориде с хлопковой плантацией и пятью тысячами душ, но Палсарыч все же вернулся на историческую родину, приняв должность приора ордена Повелителей Новостей, а чуть позже выслужив и высший орденский пост.
Поговаривали, впрочем, что туда его пропихнула именно Империя Добра, более чем убедительно попросив не манкировать высоким назначением. Темный Властелин желал быть абсолютно уверенным, что Мабузе однажды не сорвется с поводка и не бросит вызов ему и дружественному великому демону Маммоне, который выполнял функции князя мира сего на данном историческом отрезке.
– Все ли адепты в сборе? – негромко поинтересовался Нигредо.
По-русски магистр говорил стилистически безупречно, однако никак не мог избавиться от рудиментов американского выговора: ударное «е» у него звучало так, словно он начинал произносить «и», но внезапно передумывал и в последнюю долю секунды все-таки произносил нечто похожее на «э».
– Все, высокий брат, – отозвался Нергалыч, свирепо зыркнув на смиренно опустившую ресницы адепта Эболу.
– Есть ли среди адептов те, кто не готов сегодня предстать перед нашим грозным владыкой?
– Нет, высокий брат.
– Прекрасно. – Магистр устремил взгляд в пространство, соединил кончики пальцев домиком. – Что ж, господа, я вполне удовлетворен результатами завершившегося отчетного периода. Проделана прекрасная работа. Вы весьма профессионально и компетентно освещали мировые события, еще более запутав профанов во главе с демоном Мабузе и решительно помешав владыке понять окончательный замысел Верховного Архитектора, чтобы он не смог еще на шаг приблизиться к мировому господству. Спасибо, братья и сестры.
Адепты смиренно склонили головы, демонстрируя, что воспринимают благодарность Великого магистра не как данность или повод к гордыне, но как незаслуженную милость высокого брата.
– Свои письменные прошения о суетном сдайте после церемонии Арсену Энергаловичу, – продолжал Нигредо. – Полагаю, с теми показателями, которые орден продемонстрировал в текущем финансовом квартале, все мы смело можем рассчитывать на исполнение наших самых заветных и дорогостоящих желаний… Все, кроме Иеронима Аурангзебовича, – уточнил он. – Надеюсь, не нужно пояснять, в связи с чем наступило такое поражение в правах по итогам отчетного периода?
– Нет, высокий брат, – смиренно склонил голову адепт Доппельгангер. – Безусловно, в том прискорбном инциденте, повлекшем столько бессмысленных жертв, не виноват никто, кроме меня. Более подобного не повторится.
– Я надеюсь, – флегматично кивнул Великий магистр. – Иначе в дальнейшем мне придется прибегнуть к более жестким воспитательным мерам. – Он обвел присутствующих испытующим взглядом, словно пытаясь определить, все ли впечатлены преподанным Иерониму Аурангзебовичу жестоким уроком. – Дисциплина крайне важна в нашем нелегком деле, братья и сестры. Мы все ходим по лезвию бритвы: одно неверное движение – и ты корм для червей. Я полагаю, все понимают, что в данном случае ошибка заключается не в количестве невинных жертв, а в том, как бездарно был просран столь эффектный информационный повод?.. – Он сделал солидную паузу, дабы все прониклись важностью сказанного. – Что ж, если ни у кого нет вопросов по текущему состоянию дел, предлагаю проследовать в термы.
Благородные адепты в молчании встали из-за стола, гуськом поднялись по винтовой лестнице, миновали выложенный руническими изразцами коридор и оказались в термах, представлявших собой дюжину выстроенных в два ряда небольших мраморных бассейнов вроде того, что был установлен в пентхаусе Алены Ашшурбанипавловны. С достоинством разоблачившись донага на установленных возле бассейнов бронзовых скамеечках, элитные члены ордена Повелителей Новостей отдали себя в руки банщиков, почтительно дожидавшихся рядом.
Банщики обычно были одного пола с помываемым, дабы нескромными прикосновениями не пробуждать в нем ненужных житейских страстей непосредственно перед визитом к повелителю. Лишь Мефистокла Вассаго в связи с его альтернативными сексуальными склонностями мыли две юные миловидные девушки. Что касается бисексуально ориентированной нимфоманки Магды Тотенкопф, то она мылась сама, при помощи щетки на длинной ручке, хоть это и оставляло некоторую долю риска, что она не сумеет идеально очистить свое тело в труднодоступных местах. Но Магда Нинхурсаговна была старым верным адептом демона Мабузе, поэтому приходилось выбирать меньшее из двух зол. Пока она еще ни разу не прокололась.