Юркая саламандра опасливо высунулась из вентиляционного отверстия под потолком, щуря подслеповатые глаза, но, разглядев, что со стихийным феном все в порядке, деловито кивнула и снова ускользнула на кухню.
Приведя себя в порядок, госпожа Эбола придирчиво изучила свое отражение в зеркале – когда отражению наскучило пристально вглядываться в лицо хозяйки, оно последовательно показало ей язык, оттопырило уши, широко улыбнулось, демонстрируя идеально ровные, на прошлой неделе отбеленные зубы, и игриво чмокнуло пространство в направлении невидимой преграды между физическим миром и зазеркальем, – после чего вышла из ванной чрезвычайно довольная собой и как была, в халате и босиком, отправилась завтракать.
В обширном беломраморном холле с колоннами, который ей снова пришлось миновать, с недовольным видом топтался затянутый в строгий черный костюм с галстуком мажордом Сергеев, массивной цепью прикованный за ошейник к бронзовой скобе возле дверей лифта. С тех пор, как за многочисленные ненужные дерзости Алена Ашшурбанипавловна окончательно отказала ему в доступе к своему юному телу, он начал довольно болезненно воспринимать визиты молодых соперников.
– Чего ты киснешь, Сергеев? – дежурно поинтересовалась Эбола и, не слушая его угрюмого бормотания, наставительно продолжала: – Когда зая проснется, насильно умыть, вкусно покормить завтраком и выпроводить. Я не сказала «спустить с лестницы»! – на всякий случай добавила она, заметив, как хищно встрепенулся массивный раб-дворецкий при слове «выпроводить». – Имей в виду, что тебе, возможно, предстоит общаться со своим будущим хозяином – если у него, конечно, хватит щедрости, ловкости, выдержки и такта надеть на меня обручальное кольцо. А раз уж он окажется настолько щедр и ловок, то в дальнейшем, конечно, не пожалеет плетей и электрошока, заподозрив тебя в прискорбной непочтительности. Пшел!
Сергеев смиренно поклонился, звякнув цепью, хотя в его блеснувшем на мгновенье взгляде отчетливо читалось, что именно он думает о шансах потенциального хозяина на руку и сердце госпожи. Последнюю пару лет мужчины в постели Алены Ашшурбанипавловны менялись с периодичностью листков отрывного календаря, и не было совершенно никаких признаков того, что этому молокососу отчего-то повезет больше, чем предыдущим.
Покинув надувшегося Сергеева, Алена направилась в столовую. Вот здесь-то уж на велосипеде можно было развернуться запросто, если вынести лишнюю мебель.
Едва она перешагнула порог, как в кухне за стеной негромко щелкнул закончивший работу тостер – как и каждое утро, саламандры и гномы принялись за готовку, едва хозяйка завершила физкультурную разминку, и весь процесс был рассчитан с точностью до полуминуты.
В столовой располагался дубовый обеденный стол на двадцать четыре персоны, но госпожа Эбола демократично заняла индивидуальный столик перед плазменной панелью, на котором уже был сервирован легкий завтрак профессиональной фотомодели: свежевыжатый гномами красный апельсиновый сок в высоком хрустальном бокале (апельсины доставили чартером из-под Тосканы), омлет из белков яиц с алтайской экофермы, немного домашнего джема из кумквата в вазочке рубинового стекла, французское трюфельное масло, диетический творожок ручного приготовления с пророщенными злаками и кусочками свежих фруктов, непременная, слышите, непременная крошечная бутылочка натурального кефирчика – после вчерашней алкогольной атаки лактобактерии пищеварительного тракта госпожи Эболы нуждались в срочном интенсивном пополнении – и початая пачка «Триквилара»: Алена не доверяла исполнительным, но туповатым гномам, регулярно путавшим дни недели, и предпочитала извлекать соответствующее противозачаточное драже из упаковки самостоятельно, дабы не рисковать по пустякам.
То есть Алена Ашшурбанипавловна, конечно, отдавала себе отчет, что нормальные фотомодели не завтракают, тем более столь обильно. Но ей нравилось говорить о своем утреннем приеме пищи: легкий завтрак профессиональной фотомодели.
Из ведущего на кухню технического проема в стене выскользнула саламандра, опасно балансируя фарфоровым блюдцем с двумя мягкими румяными тостами из хлеба с отрубями, сгрузила несомое на стол перед хозяйкой, неловко поклонилась и стремительно юркнула обратно в проем, опасаясь, как бы под ее горячими ногами не начала темнеть шелковая скатерть. Один раз так уже случилось, и госпожа закатила грандиозный скандал. Скатерть пришлось выбросить, а дежурная бригада саламандр была жестоко наказана водным обрызгиванием из пульверизатора.