Алена Ашшурбанипавловна Эбола получила прекрасный шанс испытать эту истину на собственной шкурке.
После того, как мальчики покинули место событий, тело адепта Эболы некоторое время лежало на истоптанном снегу в полном одиночестве. Однако остаться в Москве наедине с самим собой так же сложно, как обнаружить человека в центре пустыни Сахара.
Грязное, нечесаное, вонючее нечто непонятного пола осторожно выползло из-за соседнего полуразрушенного пакгауза. Рожа у существа была фантастически опухшая, под глазами красовались огромные фиолетовые мешки. На существе, отдаленно напоминавшем человека, было надето что-то, отдаленно напоминавшее лысый замызганный полушубок.
Тяжело сопя и подслеповато моргая, бесполое нечто практически на четвереньках, по-крабьи приблизилось к распростертой на снегу Алене Ашшурбанипавловне Эболе. Быстро и уверенно, профессиональными движениями избавило ее от стильной меховой курточки, расширившимися ноздрями жадно хватая тонкий аромат банного масла. Сбросив свою изгвазданную, воняющую тухлой рыбой драную хламиду, деловито переоделось в новое. Подумав, забрало и студийный пиджак, бережно вынуло грязными пальцами сережки из ушей, ухватило сумочку и, волоча добычу за собой, снова поползло в свое логово, цепко перебирая конечностями, словно паук. Собственные лохмотья существо вначале домовито тащило следом, но потом, движимое внезапным и необъяснимым приступом милосердия, не чуждого самым причудливым тварям, вернулось и великодушно оставило их ограбленному бездыханному телу, даже укрыло ими труп и заботливо подоткнуло, чтобы не простудился. Нельзя не отметить, что остатки человечности еще сиротливо блуждали в разрушенной алкоголем душе бесполого существа.
Тело Алены Ашшурбанипавловны пролежало на снегу около четверти часа и успело совершенно закоченеть.
Однако потом ее веки неуверенно дрогнули – раз и еще раз.
Сторонний осведомленный наблюдатель вроде Мишкоатля Клеопетровича Башнина или покойного Мефистокла Паликсандровича Вассаго сразу профессионально подметил бы, что мертвым телом пытается овладеть демон-инкуб либо бокор, злобный колдун вуду, жаждущие в дальнейшем использовать возвращенного к жизни мертвеца в своих низких целях: один – для того, чтобы украсть кредитную карту госпожи Эболы и пароли к ней, а другой – чтобы изготовить из нее зомби, коего в дальнейшем можно будет бесплатно заставить убирать сахарный тростник и скручивать на бедре элитные сигары в одной из стран Карибского региона.
Однако живучий организм Алены Ашшурбанипавловны решительно поспорил бы с такими дилетантскими предположениями. Мучительно морщась, Эбола села на снегу, стиснув ладонями вибрирующие виски.
– А-хри-неть, – по складам произнесла Алена Ашшурбанипавловна, кривясь от нестерпимой боли на каждом слоге.
Вот как это называется, благородные адепты. А-хри-неть.
Ладно. Проехали. Рефлексировать будем позже. Значит, ей по-прежнему нужно домой. За деньгами, за чистой одеждой, за новым мобильником…
Ушибленная голова гудела, сосредоточиться было тяжко, нужные мысли ворочались в ней, словно мухи в меду, зато ненужные роились неистово и яростно, как те же самые мухи над гноищем Иова. Нет ли, любопытно знать, сотрясения? Какие там у нас бывают симптомы сотрясения мозга?.. Вроде не тошнит и голова не кружится. Эх, мальчик Вадик, знала бы, что ты обойдешься так дорого, задушила бы утром прямо в постели…
А еще лучше – вчера вечером. Прямо на танцполе, под аплодисменты и ликующие возгласы знакомых медийных персон.
Значит, в метро нельзя. Мастер Шем вожделеет ее и все такое. Впрочем, Алена сильно сомневалась, что в своем нынешнем виде способна возбудить хоть кого-нибудь, кроме окрестных бомжей. И Башнина, разумеется; но Башнину мы скажем свое самое решительное «нет». Однако все равно рисковать с метро не стоит, хватит с нее на сегодня пикантных приключений. Пешком нечего и думать, с утра она уже погуляла достаточно. Чертовы московские расстояния – долбаный город размером с целое княжество Сан-Марино, мать его. Кто ж так строит?!
Она, в принципе, слышала, что, пересаживаясь из автобуса одного маршрута в автобус другого, можно с известной долей вероятности из любой точки Москвы попасть в другую, но боялась запутаться. Да и о контролерах и турникетах на входе в автобус имела самое смутное и зловещее представление, поэтому опасалась, что они могут стать для нее очередным непреодолимым препятствием.