Выбрать главу

Алена нетерпеливо мотнула головой:

– Нам нужен главный корпус. Оттуда по подземному ходу можно попасть в корпус 30, а затем – прямо в корпус 17, где расположен реактор. Если атаковать снаружи, прямо с территории, то здание придется штурмовать, а у нас времени нет на глупости.

– Думаешь, снизу его не охраняют? – усомнился Башнин. – Не придется штурмовать?

– Снизу наверняка охраняют, – терпеливо произнесла Эбола. – И еще как. Зато не придется взламывать сначала охраняемый забор, а потом стену реакторного зала на глазах у американских спутников и московских элоимов. – Она хмыкнула. – Хорошо, что я записала в книжечку расположение контрольных постов и механизмов, когда в прошлом году делала здесь репортаж. Если администрация с тех пор еще и не удосужилась сменить защитные заклятья, дело вообще в шляпе. А она ведь не удосужилась, на что угодно спорим.

– Давайте уже шевелиться, – нервно проговорил Мишка, озираясь, – минут через пятнадцать здесь будет полным-полно джедаев. Вряд ли прошло незамеченным, что весь МИФИ разом вырубился. Да и периметр мы нарушили…

Да, около года назад Алена уже была здесь и на всякий случай подробно запомнила маршрут следования, понимая, что рано или поздно из этого может выйти прекрасный информационный повод. Реакторный зал и ведшие к нему тоннели поразили ее тогда своей неистребимой, глубинной, нутряной совковостью: стены, выложенные унылым серым кафелем или сто лет назад крашенные омерзительной темно-зеленой краской, окна, замурованные мутными стеклоблоками, давно уже утратившие дизайнерскую и даже винтажную актуальность пластиковые стулья с металлическими ножками, словно потыренные полвека назад из ближайшего кафе-стекляшки…

В 1967 году, когда был запущен реактор, все это, наверное, казалось молодым советским ученым-романтикам эффектным, модерновым, деловым и элегантным, в стиле эпохи, но сейчас вызывало лишь глухую тоску и желание немедленно прекратить экскурсию, выйти на свежий воздух и протереть руки ароматической спиртовой салфеткой. Время здесь воистину остановилось, сдохло и завонялось, а финансирование навсегда иссякло, видимо, еще в восьмидесятые.

Пульт управления реактором, занимавший целую комнату, оказался громоздким, как бегемот: огромные тумблеры и кнопки, гигантские светодиоды, массивные трубки от доисторических дисковых телефонов, пожелтевшие от древности компьютерные клавиатуры, крошечные мониторы с электронно-лучевыми трубками невообразимых размеров… Так в кино середины прошлого века изображали футуристическую вычислительную технику на звездолетах будущего – претенциозную и жалкую одновременно с точки зрения современного зрителя.

Единственное, что по-настоящему произвело тогда впечатление на госпожу Эболу – это сам реактор с бетонными стенами полутораметровой толщины. Помещение пульта управления располагалось как раз над ним, и в центре помещения имелась овальная прозрачная крышка, под которой, окруженный сиреневым нимбом интенсивного черенковского свечения, виднелся лысый череп демона радиации, заточенного в реакторном охлаждающем бассейне семиметровой глубины. На этом учебном реакторе будущие магистры и бакалавры учились повелевать низшими сущностями атомной энергетики.

– Не думал я, что ядерные реакторы в России настолько слабо охраняются, – сокрушенно покачал головой Башнин, когда его команда ввалилась в реакторный зал, вскрыв по дороге полдюжины массивных бронированных дверей и переступив через дюжину живописно разбросанных по тоннелям и лестницам спящих охранников. – Я понимаю, конечно, что он учебный, но если рванет, мало все равно не покажется – заражение накроет пол-Москвы. Настоящая «грязная бомба»! Надо будет непременно сделать злобное журналистское расследование по этому поводу. Этак выходит, что любая группа террористов из «Аль-Каиды»…

– Мы не любая группа, – осекла Алена. – Мы группа высших адептов и боевых магов, а таких в мире по пальцам можно пересчитать. – Она поморщилась. – И кроме того, не говори «гоп»…

В глубине помещения мелькнула какая-то смутная тень – слишком большая и вытянутая, чтобы принадлежать человеку.

– …пока не перепрыгнешь, – сосредоточенно закончила Эбола.

Собственно, ничего еще не кончилось. Пока между ними и реактором стояла эта сущность, можно было смело считать, что ничего еще толком и не начиналось. Металлические двери, забор, взвод охраны и хитроумные ловушки действительно не могли остановить ни высокого адепта духовного ордена, ни боевого мага, однако они предназначались для детского сада вроде упомянутых Мишкой международных террористов.