Заиграла музыка – слава Истоку, не быстрая мелодия, – и в тот же миг я осознала, что мне придется двигаться, а не просто покачиваться на месте, что намного сложнее. Сайон окинул меня взглядом сверху вниз, и я почти увидела, как на его губах зарождается насмешка.
– Зачем было защищать меня, если сам оскорбляешь?
Его брови опустились.
– Что?
– Тогда, с Мордантом. Ты защитил меня.
Он открыл рот и снова закрыл его, выглядя удивленным. Как будто сам только что осознал это.
– Это другое.
– Почему?
Он драматично вздохнул и, словно я ничего не вешу, положил мне руки на талию, а затем приподнял на несколько дюймов над землей, будто я парю.
– Хватит двигать ногами.
Я заметила, как он сменил тему – очень неуклюже по сравнению с его обычными словесными ловушками, – но слишком отвлеклась, чтобы продолжать давить.
– Ты меня уронишь.
Он рассмеялся.
– Клянусь, не уроню.
Я удивилась, услышав искренность в его смехе, а не обычную мрачную снисходительность. И с горечью признала, что это прекрасный звук.
Я расслабилась, позволив Сайону удерживать меня, пока мы кружились по бальному залу. Мое сиреневое платье развевалось позади, отражая свет каждой мерцающей свечи, а музыка оркестра фейри завораживала, даже, пожалуй, гипнотизировала, но на этот раз это меня не беспокоило.
– Почему ты меня ненавидишь? – спросила я.
Он поднял темную бровь.
– У меня много причин ненавидеть тебя.
– Чудно. Но какие конкретно?
Он пошевелил рукой на моей талии.
– А что?
– Просто… я бы поняла, если бы ты злился на меня из-за дяди, но это явно не так. – Я заглянула в его серебряные глаза, ожидая увидеть хоть какую-то реакцию, но он лишь кивнул, позволяя мне продолжить: – Я бы поняла, если бы ты хотел вернуть корону, но тогда зачем ты позволил Баэлу убедить себя отказаться от участия в первой охоте? Или зачем вообще делать вид, что тебе нужно следовать правилам? Ты мог просто убить меня на месте в любой момент, начиная с прошлого года, и объявить себя королем, и никто бы не стал даже спрашивать, что произошло.
Он тихо рассмеялся, и на этот раз звук, казалось, прошел сквозь меня, обволакивая, будто ноты флейты фейри.
– Вижу, Баэл не удосужился рассказать тебе, как он убедил семью не участвовать в первой охоте. Позволь заверить тебя, мятежница, у нас не было выбора.
– И как же? – резко спросила я.
– Ну нет, – протянул он. – Я с нетерпением жду, когда ты наконец узнаешь все самостоятельно. А почему я просто не убил тебя в прошлом году? Да мне это не нужно. Не заблуждайся, думая, что я проявил доброту, оставив тебя в живых, что ты чем-то для меня полезна. Эта ситуация… – он метнул взгляд из стороны в сторону, – не то, чего я ожидал.
Я закусила губу, охваченная беспокойством. Столько новых вопросов. Так мало времени.
– Но почему ты меня ненавидишь?
– Не думаешь, что это связано с мятежом? – мрачно спросил он. – Ты вообще понимаешь, что я потратил годы, наблюдая, как города обращаются в пепел, потому что Эмброуз, мать его, Дуллахан думает, что он может править лучше нас, но при этом у него не хватает яиц, чтобы прийти и сразиться с нами? Вместо этого он насмехается над нами и убивает невинных, распространяя при этом ложь о лучшем мире.
Я моргнула, потрясенная обилием информации в этой обличительной речи.
– Ты ненавидишь Дуллахана, потому что он убивает невинных людей… как твой дядя? Или, может, он тоже бросает слуг в подземелья?
Сайон прошипел:
– Говоришь так, будто ты невиновна, мятежница.
Я глубоко вздохнула, пытаясь подавить раздражение. С его логикой явно было что-то не так.
– Так это единственная причина, по которой ты меня ненавидишь? Потому что думаешь, будто я мятежница? Похоже, ты пришел к этому выводу задолго до того, как я приблизилась к твоему дяде.
Он замолчал, пытаясь подобрать нужные слова. Гнев разрастался, пока я вспоминала встречи с принцами. Не только с Сайоном, но и с Баэлом, и, в меньшей степени, с Гвидионом.
Надо было больше уделить внимания тому, что они сказали в тот день. Я и не думала, что это имеет какое-то значение. Я вспомнила, как увидела Сайона и Баэла в лесу, а Калибан нет. Я вспомнила странную реакцию Сайона на меня и их уход… и свою благодарность за то, что они оставили меня в живых. А позже, на пиру, как они нацелились на меня еще до того, как сестра обернулась мятежницей.
Сердце забилось чаще. Может быть, за всем этим скрывается что-то большее? Меня часто замечали фейри, выбирали из толпы, но было ли это случайностью?