О боже, я слишком многое понимала неправильно.
В комнате что-то поменялось – характер тишины. Джонатан раздвинул народ, очистив место в центре комнаты, и взглянул на меня. По-видимому, я была единственной, кто не понимал, что происходит.
– Прибытие, – пояснил он.
Рэйчел материализовалась в центре освободившегося пространства.
Она вся была покрыта мутными голубыми пятнами. Джинны вскрикивали и в панике отскакивали назад, так как искры поднимались с нее, разыскивая новых хозяев.
Джонатан двинулся вперед.
Еще до того как он подошел к ней, желтые глаза Рэйчел стали пустыми, и она медленно осела на ковер. Она была ближе всех ко мне; я не раздумывала, просто потянулась к ней.
Мои руки глубоко, по самые запястья вошли в нее. Она не была туманной дымкой – лучше бы так, намного лучше. Нет, я погрузилась в тело, обладавшее твердостью теплого масла, чувствуя кровь и тающие мышцы, и наткнулась на относительную жесткость костей, но они плавились тоже, словно воск под горячим солнцем.
– Джоанн! – закричал Джонатан и упал на колени возле нее, протянув одну руку над ее телом, и отталкивая меня другой. – Уноси свою задницу. Она заражена.
Я видела поток энергии из его протянутой руки, бело-золотой, настолько мощный, что, казалось, деформируется окружающее пространство. Чистая жизненная энергия, суть магии Земли, возвращающая здоровье.
Дэвид сказал, что Джонатан самый сильный из джиннов. До сих пор я не до конца в это верила, но не теперь. Он мог делать подобное даже здесь, отрезанный от всего… Это было наследие его рождения – связь с Матерью-Землей. Из всех джиннов он единственный обладал собственной силой.
Но сейчас это не имело значения. Повреждения усиливались – тело распадалось на мышцы, мышцы превращались в месиво, открывая бледно мерцавшие кости.
Она вскрикнула, и я почувствовала, как от ее муки вибрирует эфир. Я заставила себя взглянуть на нее на тонком плане; голубые пятна просто кишели на ней,живые, двигающиеся, поедающие.
Она погибала. Но они не раз покрывали всю меня, всего Дэвида, не причиняя ни одному из нас никакого вреда. Боже, что за черт?
– Прекрати, – произнес Ашан тихим бесцветным голосом, – все кончено. Ты не сможешь ее спасти.
Джонатан не обратил на него никакого внимания и продолжал, он вообще ни на что не обращал внимания. Он сосредоточился на Рэйчел, отчаянно напряженный. Поток энергии, исходящий от него, продолжал усиливаться. Я кожей чувствовала давление и видела, как другие отшатнулись от него еще дальше. Кожа Рэйчел продолжала слезать, обнажая мягкие влажные ткани, и исчезала, как только сползала прочь. Медленно, слой за слоем мышцы также стали отслаиваться. Джонатан продолжал попытки – бесполезные и неистовые – восстановить ее тело, удержать ее.
– Остановись, – попросила я, чувствуя, как бритвами ворочаются в горле слова. – Пожалуйста. Он прав. Ты только длишь ее боль. Отпусти ее.
Его лицо было бледным и влажным от напряжения, его глаза застилало отчаяние, но он отпустил поток энергии и уронил руку. Тем не менее, с места не сдвинулся. Я не была уверена, что он вообщеспособенсейчас это сделать. Я смотрела, как тело Рэйчел превращалось в зловонный маслянистый туман.
Кончено.
Она кричала все время, пока исчезала.
– Она умерла? – выдавила я.
Мне никто не ответил. И я не думаю, что у них был ответ. Я вдруг испытала холодную уверенность, что на эфирном плане все еще хуже, намного хуже. Неудивительно, что Джонатан так резко оборвал Ашана при одной мысли, что джиннов можно оставить запертыми в ловушке на тонком плане. Это было непростительно.
Что с Дэвидом? Я закрыла глаза и отыскала серебряную нить, соединявшую нас. Она была тонкой и почти незаметной, но находилась на месте. Неповрежденная.
Голубые пятнышки ползали по моей руке.
– Джоанн! – снова услышала я голос Джонатана, слишком громкий, он звенел в моей голове. Я смахнула синие искры и посмотрела на него. – Черт! Яговорилтебе оставаться сзади!
Забавно, но мне они не вредили. Искры покалечили Рэйчел, я чувствовала, как перетряхнуло ткань мира от боли, которую она испытывала. Я продолжала ощущать ее агонию, волнами резонировавшую в комнате.