– Я по объявлению, – сказала она, забыв от волнения поздороваться. – Это вы сдаете комнату?
– Лучше сиреневый костюмчик надень, – посоветовала Альмира. – Ты в нем не так по-блядски смотришься.
До ответа Жанна не снизошла. Она сосредоточенно подводила губы помадой «Watershine». Действительно классная помада, но стоит совершенно запредельных денег – каждый день такой пользоваться не станешь. Впрочем, сегодня не совсем обычный день. Кажется.
– Смотри не теряйся там, – продолжала гнуть свое Альмира. – Если крендель нормальный, сострой из себя девочку-целочку, подинамь его недельку-другую, а потом ставь условие – или так, или никак. Сделаешь все по-умному, к новому году станешь полноценной москвичкой, на нас, лимиту позорную, даже и взглянуть не захочешь…
«Это ты-то лимита», – вздохнула про себя Жанна, но вслух ничего говорить не стала. Альмира и вправду происходила из местечка с гордым названием Мухосранск-Верхневолжский, но в Москве у нее жила родная тетка. При этом незамужняя тетка, работавшая в каком-то крутом холдинге, регулярно уезжала в таинственные командировки, и Альмира оставалась одна в совершенно роскошной трехкомнатной квартире рядом с метро «Коньково». Вела себя там нагло, по-хозяйски. Вот сейчас валялась голая на гигантском итальянском лежбище, пялилась на себя в непонятным образом вделанное в потолок зеркало, беспрестанно щелкала семечки, сплевывая их в какую-то фарфоровую вазу, украшенную дворцами и павлинами, и издевалась над Жанной. Хорошо хоть, позволила попользоваться своими шмотками. Судя по количеству сумок, которые Альмира притащила с собой из Мухосранска-Верхневолжского, она всерьез рассчитывала открыть в Первопрестольной мелкооптовую торговлю турецким и китайским тряпьем.
– А если увидишь, что парнишка урод или с прибабахом, – даже в квартиру не заходи, – продолжала свои наставления Альмира. – Ноги в руки и бегом обратно. Тетушка моя приезжает только через неделю, так что до понедельника – знай мою доброту – живи здесь. А за это время или еще чего найдешь, или с девчонками договоришься – сейчас многие снимают втроем однокомнатные хаты, чтоб дешевле. Ну, будете вместе спать, подумаешь, велико дело! Особенно если еще соседки попадутся симпатичные, так и вообще красота – мужики не нужны…
Терпение Жанны кончилось.
– Альмирка, – сказала она, – достала уже, слышишь? Ты лучше скажи, мне сережки какие надеть – гвоздики или висюльки?
– Эй, я не поняла, подруга, ты комнату идешь смотреть или на свидание?
Добьешься нормального совета от такой лахудры. Жанна критически осмотрела свое отражение в стеклянной дверце шкафа-купе. Ну прическа вроде ничего – длинные белые волосы волнами падают на плечи, почти красиво. Блонда натюрель, как выражался Пашка Васильев, друг туманной юности. Тушь у Альмирки тоже оказалась классная, ресницы выглядят раза в два длиннее, чем на самом деле. Вот дальше хуже – на щеке выскочила какая-то гадость, типа маленького нарывчика, но это он сейчас маленький, а через пару дней может вызреть в полноценный фурункул. Пудра, конечно, скрывает основное безобразие, но все же, все же… Так, спускаемся ниже – кофточка с надписью «Two my best friends», как объяснила Альмира, имеется в виду то, что скрывается под тканью. Жанна собиралась надеть топик, но подруга запретила. Не на Тверскую идешь, сказала. Ну что ж, кофточка так кофточка.
Еще ниже – не очень короткая кожаная юбочка. Не очень короткая с точки зрения Жанны. Возможно, у хозяина квартиры будут свои соображения на этот счет. Пояс с большой золоченой пряжкой – в просвете пряжки был бы виден пупок, если бы его не закрывала навязанная Альмиркой кофточка. С топиком выглядело бы сногсшибательно, но нет топика, нет и пупка. Колготки решила не надевать – во-первых, жарко, во-вторых, летом удалось загореть почти дочерна, обидно будет, если никто этого не оценит. Босоножки на пятисантиметровой платформе, с модными в этом году перевязочками до икры.