– Не шевелиться. Одно движение – и я выпущу наружу из вас весь ваш студень.
Приоткрыв глаза, Эви увидела – существо замерло на месте у края пандуса.
Эви поднялась на ноги. Руки ее тряслись. Из раны в плече хлестала кровь. Теперь Эви была не в состоянии передавить артерию. Левое запястье, к счастью, перестало болеть, хотя Эви пребывала в уверенности, что оно сломано. У Эви было такое ощущение, будто левая ее конечность уснула.
Эви медленно повернулась к другому концу зала. С того места, где она стояла, ей было нетрудно дотянуться до начала пандуса. Если же пришельцам придет в голову прыгать вниз, чтобы укрыться в других частях зала, они, возможно, сумеют улизнуть от нее с обратной стороны тележки. Правда, что-то непохоже, чтобы эти твари были созданы для прыжков.
– Ответ неверен, – сказала Эви председательствующему. – Вторая попытка.
– Без Матери ты умрешь от потери крови.
– Ну, кажется, тебя заело. Раскинь мозгами. Я прихвачу с собой на тот свет всю вашу вонючую братию.
Весь зал, а не один только председатель, что обращался к ней с речью, оцепенел. Бульканье стихло. Щупальца прекратили свой ритмичный танец. Пульсирующие волны угасли.
Теперь в зале слышалось только шипение газа, вытекавшего из погасшей горелки.
– Твое решение не имеет смысла. Погибнуть, когда тебе предоставлены другие возможности…
– Вы уже почти полвека измываетесь над моей бедной планетой. Неужели вам непонятно, что такое отмщение? – Эви с трудом верилось, что она усмехается, глядя на этих червей.
Ее почему-то охватило какое-то пьянящее, головокружительное чувство, а левая рука, наоборот, словно вся онемела.
Позади Эви раздался глухой шлепок. Она обернулась – это один из пришельцев спрыгнул с пандуса. Молчаливому противостоянию наступал конец. С минуты на минуту эти червяки того и гляди ринутся к выходу. Неожиданно под ногами у нее дрогнула земля.
– Что?
Эви обернулась на трубу коридора – ей показалось, будто где-то в глубине подземного лабиринта что-то с грохотом взорвалось или обвалилось. Эви взглянула на пришельца, который только что спрыгнул с пандуса. Вряд ли он сумеет добраться до выхода. Бедняга весь посерел и лишь тихонько подрагивал.
Председатель снова обратился к Эви:
– Мы пересмотрели наше предложение. Отложи провода, и мы обсудим иные решения создавшейся проблемы.
Председатель говорил еле слышно. Он тоже постепенно серел. Собственно говоря, все твари, что располагались почти под самым потолком, на глазах приобретали сероватый оттенок. Пока Эви наблюдала за ними, один мутно-серый пульсирующий конус с пятью щупальцами сжался, словно шарик, из которого выпустили воздух, и, скатившись с края пандуса, ударился на лету о нижний этаж, растолкав при этом в стороны двоих своих таких же посеревших собратьев.
Черт побери, подумала Эви, вполне возможно, это подземелье напоминает этим амебам их родную планету, но, бьюсь об заклад, там у них вряд ли вулканы изрыгают метан.
Помещение наполнилось газом, и пришельцы задыхались. На Эви тоже накатилось головокружение.
Черт, я бы не отказалась от глотка кислорода.
От этой мысли она беззвучно расхохоталась, но вскоре смех перешел в приступ удушья. Однако в следующий момент Эви показалось, будто к запахам серы и аммиака теперь примешивался запах дыма. Интересно, подумала она, неужели она и впрямь слышит в глубине лабиринта треск перестрелки, или же ей это только показалось.
– Мы дадим тебе все, что ты пожелаешь, – гундосил свое председатель. Его псевдогуманоидная форма на глазах превращалась в ком сероватой слизи. – Назови любое желание – и оно твое!
– Верните мне мою жизнь, мою страну, и, самое главное… – Эви запнулась, чтобы перевести дыхание, – я хочу видеть ваши трупы.
– Ишем.
Черт, откуда взялся этот голос?
– Ишем, – снова прозвучало где-то в зале.
Студенистый спикер соскользнул со своего насеста и шлепнулся вниз на пандус. Эви обвела взглядом комнату, и первое, что бросилось ей в глаза, – это падающие без чувств пришельцы. Неожиданно ей показалось, что труп Димитрия зашевелился.
– О, черт.
Судя по всему, Димитрий не утратил способности различать звуки – его почерневший череп повернулся в сторону Эви. На нее смотрели пустые глазницы. Руки Димитрия ощупывали пол вокруг него.
– Убью тебя, – слова эти прозвучали, как стон.
Нет, невозможно, чтобы он остался жив. Его лицо сгорело целиком. Несмотря на это, Димитрий стоял сейчас на четвереньках, ощупывая пол вокруг себя. Его правая рука коснулась «Мицубиси». Эви посмотрела на автомат, затем на метановую горелку, затем на серых задыхающихся пришельцев и, выронив провода, бросилась наутек.
Она пробежала по коридору около двадцати метров, когда неожиданно до нее дошло, что, если личинки «матери» проникли во все клетки Димитрия, то, чтобы его убить, недостаточно просто сжечь ему лицо. Необходимо полное уничтожение. Тридцать метров дальше по коридору, и Эви могла поклясться, что действительно слышит где-то впереди треск автоматной очереди. Еще сорок метров – и перестрелка уже раздавалась у нее за спиной.
В следующее мгновение Эви ощутила, как ноги ее отрываются от земли, – это прокатилась взрывная волна. Затем язык мощного пламени подбросил ее к потолку. Последняя ясная мысль, посетившая ее, была хорошо знакома: «Ненавижу взрывчатку».
ГЛАВА 23
Эви проснулась на больничной койке. На протяжении нескольких дней ее пичкали наркотиками, и она пребывала где-то на самом краю сознания. К тому времени когда к ней в полной мере вернулась способность воспринимать окружающий мир, Эви провела в госпитале не меньше недели.
Это место явно представляло собой одно из «гнездышек» Агентства, которые Эви чуяла за версту. Палата была рассчитана на одного, окон не было, и, как убедилась Эви, как только смогла подняться на ноги, находилась под замком. Никакого видеокома. Из посторонних Эви навещали только врачи и сестры, но никто из них не заговаривал с ней.
«Из огня да в полымя, – подумала Эви. – Но куда конкретно можно попасть из огня?»
Вопрос не из легких.
Кто-то сумел добраться до нее не позднее чем через пять минут после взрыва, иначе она скончалась бы от потери крови. Судя по всему, этот кто-то – Агентство.
Вначале состояние Эви было поистине плачевным, но времени на выздоровление у нее предостаточно. Одно преимущество закрытого госпиталя – врачи, работающие на Агентство, лучше гражданских лекарей разбирались в искусственно сконструированных внутренностях – даже несмотря на то что притворялись, будто не понимают по-английски…
Или по-испански…
Или по-арабски…
Вообще, на каком бы языке она с ними ни заговаривала.
По крайней мере, теперь у нее было вдоволь времени, чтобы все хорошенько обдумать. Но мысли приносили с собой половодье смешанных чувств. С одной стороны, раньше Эви была готова отдать все на свете, чтобы увидеть конец пришельцев. Как бы там ни было, ей это удалось, и она даже осталась жива.
С другой стороны, лавры явно пожинало Агентство – увы, Эви это было хорошо знакомо, – не говоря уже о том, что фактически она все еще числилась в предателях.
А кроме того – пленницей Агентства.
Эви не давала покоя одна мысль, зачем вообще им понадобилось «ремонтировать» ее, если затем ее все равно потихоньку уберут.
И чем дольше она размышляла над этим во время своего затянувшегося выздоровления, тем сильнее сомневалась в том, что Агентство выдаст свое присутствие. Так оно даже удобней – пусть они и спасли ей жизнь. У Эви возникло неприятное чувство, что ею снова попользовались.