Когда же кости ее срослись и Эви, наконец, встала на ноги, к ней явился посетитель, подтвердивший худшие из ее опасений.
Эви как раз делала пятидесятое отжимание – кстати, отдавая себе отчет, что вздумай она заниматься чем-то таким, что причинило бы вред ее здоровью, как врачи молча вошли бы в палату и положили этому конец. Эви уже давно поняла, что даже туалет находится под их неусыпным контролем. Дверь открылась. Но вместо врача или сестры в палату вошла Сукиота.
У Эви на языке вертелся вопрос, почему ее оставили в живых.
Она прекратила свои отжимания, выпрямилась, опираясь на костыль, и бросила в лицо Сукиоте:
– Кто-то наверняка успел ко мне, не позднее, чем через пять минут, а иначе бы мне конец. Я и так потеряла слишком много крови.
Сукиота покачала головой. На ней был надет один лишь невыразительный бесполый костюм, а знаком отличия служила пристегнутая к лацкану магнитная карточка.
– Мы успели к тебе через тридцать секунд, если вести отсчет от взрыва.
Эви покачала головой, слегка обрадованная, что ей наконец-то есть с кем перемолвиться словом. Честно говоря, она ожидала, что Сукиота, как и врачи, будет играть с ней в молчанку.
– И что теперь? Я что, под арестом? Теперь, после того как меня слегка подлатали, должна ли я понимать, что меня снова упекут куда-нибудь подальше?
Сукиота улыбнулась.
– Собственно говоря, я пришла поблагодарить тебя.
– Что?
Улыбка Сукиоты была какой-то сюрреальной, словно Эви смотрела в кривое зеркало. Господи, физически они, можно сказать, близнецы. Эви стало несколько грустно от того, что улыбка Сукиоты, должно быть, напоминает ее собственную.
– С твоей помощью моему подразделению наконец-то удалось расковырять «Ниоги». Я пыталась добиться разрешения взяться за них с тех самых пор, как стала раскапывать этих афганов.
Эви покачала головой. Ей не нравилось, какой оборот принимает ее разговор с Сукиотой.
– Помнится, в прошлый раз ты бросила мне в лицо такие обвинения как «предательница».
Сукиота продолжала улыбаться. Она вытащила из кармана пакетик для сбора улик и принялась перебрасывать его с руки на руку.
– Предположим. Не располагай я кое-какими связями, Агентство наверняка сочло бы тебя одной из участников заговора. Мозговой Центр на случай внутреннего кризиса, как вы себя называли. Мы покончили с этим дерьмом еще пару недель назад.
До Эви дошло, что она провела в больнице уже уйму времени.
– Со всеми?
– Сейчас мы проверяли архивы, но как мне кажется, нам удалось проследить всех, за исключением одного. Из тех, кого ты нам указала, Фрей, Габриэль и Дэвидсон сыграли в ящик, от Фитцджеральда остались одни угольки, Хофштадтера пришлось отправить в палату интенсивной терапии с последней стадией сердечного приступа, и теперь бедняга все никак не может очухаться. Он находится двумя этажами ниже.
– А Прайс?
– Именно его мы пока не досчитываемся.
Сукиота продолжала улыбаться, и это начинало раздражать Эви.
– Так, значит, ты подставила меня?
Сукиота подбросила вверх мешочек для сбора улик, проследив глазами за его полетом.
– Ты мне тоже порядком нагадила, – она поймала пакет и снова подбросила. – Но ты мне нужна. И ты сделала свое дело.
– Так значит тот случай в метро…
Сукиота пожала плечами и поймала пакет.
– Ах! Я так и знала, все-таки меня подставили!
– Все равно ты бы сделала то, что ты сделала. Я поняла, что для меня это единственный шанс с твоей помощью приблизиться к заветной цели.
– К черту, – закричала Эви. – Тебе давно было известно об этой «Ниоги». Да если бы ты захотела, то в любую минуту могла ворваться туда, без всякой моей помощи.
– Можно подумать, Ишем, что ты ничего не понимаешь. Федералы предоставляют Агентству широкое поле деятельности, если речь идет о сугубо внутренних делах, а в случае с «Ниоги» мы имели дело с корпорацией, пользующейся поддержкой большинства конгрессменов и правительственных чиновников. Как, по-твоему, я могла получить их согласие?
– Но ты же все равно попала внутрь башни.
– После тебя…
– Что?
Сукиота рассмеялась.
– Я же сказала, мне пришлось пойти ради тебя на кое-какие хитрости. Перед тем как выпустить тебя, я восстановила в Агентстве твое личное дело.
Эви вытаращила глаза.
– А когда дело касается действующего агента-оперативника, то в силу вступают особые правила.
– Значит, ты использовала меня в качестве предлога?
Сукиота кивнула.
– А после всего, что мы предприняли, было бы просто непозволительно бросить тебя на произвол судьбы. Признайся, получилось бы несколько некрасиво.
Внезапно до Эви дошло, что круг замкнулся. Она снова вернулась к тому, с чего начала – с винтика в механизме Агентства. И снова, впрочем, как и всегда, у Эви не было выбора.
Эви вздохнула. Должно быть, она просто чертовски устала, у нее не оставалось сил даже на то, чтобы разозлиться. Теперь на смену эмоциям пришла полная отрешенность.
– А что пришельцы? – вяло поинтересовалась она.
– Я бы сказала, что нам еще предстоит во всем хорошо разобраться. Федералы сейчас прочесывают каждый сантиметр комплекса ВАБТИ, здание возле Колумбийского университета и лабиринты под самой «Ниоги». Нам удалось захватить нескольких пришельцев… – казалось, что Сукиоте это словечко было явно не по душе.
– На этот раз в деле замешано порядочно народу и фирм, так что скандал вряд ли удастся замять, – Сукиота покачала головой. – И Агентство привлекло буквально всех – от комиссии по биологическому законодательству и НАСА до военной разведки и департамента внутренних дел, чтобы сообща разобраться в этой проблеме. Впрочем, у нас хватает и других проблем.
– Каких, например? – Можно подумать, что с них недостаточно пришельцев. Интересно, какие еще проблемы могут перевесить по значимости эту? Что там еще на уме Агентства?
– Тебе ли не знать. Ведь все это время на тебе был миниатюрный передатчик: радиосвязь и, даже когда позволяли обстоятельства, видео…
До Эви начало доходить, к чему клонит Сукиота.
Бронкс.
Моро с их военными приготовлениями. Эви, можно сказать, сама того не ведая, отдала их Агентству на блюдечке с голубой каемочкой.
Замешательство, должно быть, читалось у нее на лице, поскольку Сукиота кивнула.
– Я вижу, тебе понятно, о чем идет речь. Собственно говоря, затем я сюда и пришла. Я воскресила тебя из мертвых, и теперь мой долг выпустить тебя отсюда. Не куда-нибудь, а в отставку. Ты не имеешь права вмешиваться ни в одну из последующих операций.
– Я ведь…
– Разумеется, нет. Даже если, как я подозреваю, тебя так и будет подмывать поступить иначе. Но право, ты поставишь себя в глупое положение. А так как мне просто неудобно прибегать к угрозам и запугиванию… – Сукиота бросила Эви пакет для сбора улик.
Он упал на пол у кровати и раскрылся. Эви наклонилась, опираясь на костыль, ухватила за уголок и подняла.
Из него выпала пара наручников на бархатной подкладке. Те самые, которые Эви сняла с кровати Дианы. Они все еще были забрызганы кровью «начальника».
– Диана Мерфи наверняка обрадуется, если с сегодняшнего дня ты начнешь тихую, спокойную жизнь, под именем Евы Херман.
И Сукиота оставила ее одну.
Эви не могла оторвать глаз от наручников.
***
Когда Эви, ковыляя, переступила порог мансарды Дианы, ее сначала встретил полный недоумения взгляд, а затем бурные объятья подруги. Их воссоединение утонуло в слезах. Обеим девушкам потребовалось не менее десяти минут, чтобы перейти от всхлипов и бессвязных восклицаний к более или менее осмысленным фразам.
– Я уже думала, что больше никогда не увижу тебя, – произнесла Диана, вытирая слезы.
– А я думала, что уже вообще никого не увижу, – отозвалась Эви. – Можно я присяду? Нога еще не зажила до конца.
Диана помогла ей поудобнее устроится на софе, то и дело засыпая подругу вопросами. Что с ней стряслось? Как ей удалось выбраться живой?
Эви попросила ее немного потерпеть. До этого момента она до конца не понимала, как сильно истосковалась по Диане. Затем рассказала подруге все, до малейших подробностей.