— Да, будет большой пир с возлияниями, я буду там.
— Великолепно. Если вы заявите всем вождям о вашем новом назначении и предскажете великие победы и почести, ожидающие вас на жизненном пути, не захочет ли кто-нибудь из них присоединиться к вам добровольно?
Ясгур нахмурился, Джилли сдержался и ничем не выдал своего нетерпения.
— Нет, они не могут, их место с их племенами, — горько произнес могонец. — В этом отказано только мне.
— А их братья и сыновья?
— Кто-то, наверное, захочет, но гордость не позволит им…
Он умолк, глядя на вошедшего в шатер человека, сгибающегося под тяжестью свертков. Это оказался Газрек, на его ухмыляющейся бородатой физиономии лоснились жирные пятна от съеденного мяса, и в шатре тут же запахло пивом.
— Наконец-то мы поедим! — объявил Газрек, опускаясь на колени и разворачивая принесенные им свертки.
Джилли почувствовал, как сжался его желудок, когда на свет появились куски жареной птицы, овощи и булочки. За ними последовала бутылка крепкого вина, которую тут же откупорили. Когда все принялись жевать, Газрек рассказал, какие слухи ходят по лагерю о Бернаке.
— Говорят, что он будил мертвецов, — заговорил он с набитым ртом. — Превращал людей в козлов, лебедей в женщин, приказал потоку огня залить горы. Еще он как-то захватил город на западе, собрал всех поверженных полководцев и рубил им головы по кругу!
Он воздел руки к потолку, а Ясгур недоверчиво засопел:
— Кто это болтает?
— Двойные Ножи из Яфрена.
— Ха! Двойные Ножи — не заслуживающие доверия негодяи. А где ты слышал о реке из огня?
— От Медвежьих Лап… знаю, знаю, они не заслуживающие доверия негодяи!
Оба засмеялись, Джилли вежливо улыбнулся. «Могонский юмор, — подумал он. — Когда-нибудь я его пойму».
Газрек откусил от жареной куриной ножки и взмахнул ею в воздухе.
— Но я слышал и то, что не может быть ложью. — Он нагнулся поближе к остальным и перешел на шепот. — Одна из служанок рассказала мне, что с великим лордом Истрегулом этим вечером случился странный припадок, как раз когда он беседовал со своими преданными слугами. Причем выглядело все практически так, как и в случае с Бернаком. Лорда пришлось унести в его спальные покои. Он почти потерял сознание.
— Прекрасно, — обратился к Ясгуру Джилли. — Никто не помешает вам пойти на пир и заявить о своем счастливом назначении.
Газрек удивился, и Джилли рассказал ему о том, что они обсуждали перед его приходом. Воин понимающе кивнул:
— Южанин прав, господин. Этот проклятый Бернак постарается убить вас как можно скорее.
— Ты без должного уважения высказываешься о нашем командире! — несколько раздраженно произнес Ясгур.
— Господин, вы видели то же, что и я, — ответил Газрек. — Этот человек что-то затевает, так же как и второй — Истрегул. Кто может сказать, какие злые духи поселились в головах тех, кто называет себя Повелителем Сумерек? Вы должны остаться в живых, тогда сможем выжить и мы, и план господина Кордейла хорош. А если вы немного подождете, прежде чем объявлять о своем новом назначении, я смогу распустить кое-какие слухи.
Ясгур задумчиво посмотрел на Джилли, потом на Газрека, потом снова на Джилли. Потом кивнул, улыбнувшись:
— Совет хорош, я последую ему. Старый Атрок был прав: вы хороший советчик и прекрасный компаньон, Джилли.
Джилли склонил голову, выказывая свою признательность. Ему вспомнилась первая встреча с Атроком, личным провидцем Ясгура. Когда Орграальшенот швырнул его прочь, он оказался посреди кабаньей охоты, мчащейся по высохшему руслу потока. Могонцы неслись прямо на Джилли. Они были готовы всадить в него свои копья, но их остановил старый иссохший человек в набедренной повязке и мехах, который величаво выступил вперед и поднял вверх руки.
Когда мигом позже подъехал Ясгур, старик сказал ему, что Джилли был послан богами сопровождать вождя в его путешествии на плато Аренджи. К несказанному изумлению Джилли, могонцы тут же согласились. Потом старик взял Джилли за руку, отвел его в сторону и сказал:
— Можешь называть меня Атроком, южанин. Я видел твое лицо в звездах, облаках и в линиях моей руки, с тех времен когда я был еще мальчишкой.
Следующие несколько дней Джилли общался исключительно с Ясгуром и Атроком, а потом Ясгур отправился на Кровавое Сидение. У него много раз была возможность убить Ясгура и бежать, но он обнаружил, что ему нравится этот человек. Поразительное открытие, такое же поразительное, как и то, что некоторые могонцы оказались весьма цивилизованными людьми. Во всяком случае те, кто служил под началом Ясгура.
Пока Ясгур с Газреком собирались, чтобы пойти на пир, перед глазами Джилли все время стояло лицо Сувьель на фоне бледного пейзажа, того, которое Порождение Демона называло Кекраханом.
Что с ней случилось? Повезло ли ей так же, как ему? Он усмехнулся и покачал головой. Если, конечно, считать это везением!
ГЛАВА 21
В Царстве Тьмы носите маски…
Призрачный образ Бернака повис над костром, клубы дыма соткались в четкие контуры его лица. С того места, где она сидела, связанная, с заткнутым ртом, прислоненная к вороху седельных сумок, Сувьель чувствовала исходящую от Нерек чудовищную силу, силу, окутывающую ее пульсирующим сиянием. Нерек пыталась привлечь внимание своего хозяина. Она стояла, раскинув руки, а призрачный зеленый свет ходил вокруг нее как живой.
Все на поляне приобрело невероятно четкие очертания: травинки, сухие ветки, хлопья золы, выщербленные камни, среди которых был разведен огонь, куча копий, ножей и обрывков тряпок, четверо охранников в масках, трусливо жмущихся друг к другу, блестящие отсветы костра на их кожаных доспехах. Сувьель чувствовала напряжение Нерек и дрожание ее рук…
Потом черты дымного лица вдруг ожили, и Нерек воскликнула:
— Мой господин, самому верному из твоих слуг необходим совет!
Глаза призрака повернулись к ней, рот был готов раскрыться. Но тут с лица ушла жизнь, оно начало расплываться, распадаться на части, действие заклятия окончилось. Сувьель ощутила, как сгусток силы лопнул и исчез. Огонь костра потерял всю свою яркость, ночь укрыла поляну, когда Нерек опускалась на колени, что-то бормоча и тихонько всхлипывая. Она выглядела побежденной и измученной, но через миг уже вскочила на ноги, обогнула костер и заговорила со своими людьми. Она говорила на одном из диалектов могонского, который Сувьель знала достаточно хорошо, чтобы понять простые приказы, отданные стражникам.
Закрыв глаза, она вздохнула и уронила голову на грудь. Чем ближе они подходили к Ошанг-Дакалу и Треваде, тем заметнее становились перепады настроения у Нерек. Дня через четыре после того, как Орграальшенот швырнул ее прямо в руки к Нерек, Сувьель обнаружила, что начала испытывать жалость к творению Бернака. Она была уверена, что Нерек боится Бернака, хотя и сильно привязана к нему; каждый раз, когда упоминалось его имя, в глазах зеркального дитя появлялось затравленное выражение. Еще было преследование Керен, дикая тяга выследить ее и уничтожить, странно не сочетающаяся с горячим желанием знать все о воительнице. Сувьель постоянно приходилось отвечать на вопросы о том, что та любит и не любит, какая она, что она сделала и почему. Сувьель не слишком хорошо знала Керен (та не была разговорчивым собеседником), она дополняла свои воспоминания догадками и логическими построениями, чтобы насытить любопытство Нерек.
До слуха травницы донесся звук шагов, она подняла голову и увидела стоящую над ней Нерек. Нерек ослабила кляп Сувьель и вытащила его, значит, еще что-то случилось. Наверное, очередная порция вопросов о Керен или Раале Хайдаре. Сувьель ничего не сообщила о Порождении Демона, настаивая на версии о фантастическом волшебнике откуда-то из Кеременкула, который захватил ее и остальных с какой-то неведомой им целью.