— Я был рожден под статуей какого-то святого, — заговорил второй. — Она треснула и развалилась, когда я вышел из-под земли.
— Дерево, — произнес третий. — Я родился внутри древнего дерева Королей. Мне пришлось прожечь себе дорогу наружу.
Один из троицы засмеялся:
— И мы никогда не узнаем, где росло это дерево, правда?
Но последний не обратил внимания. Он указал на Бернака пальцем латной перчатки:
— Мы видели твое рождение. Замерзшую заводь с разбитой часовней. Ты помнишь?
Бернак замер, страх и дрожь прекратились, уступив место с трудом пробивающимся воспоминаниям. Он увидел темную поверхность горы, узкое ущелье, потом череду деревьев. Память прояснялась. Он почти ощущал выход, нет, попытки выползти со льда водоема на берег. А что было перед тем? Боль, разрывающий легкие восторг первого вдоха, мороз, щиплющий обнаженную кожу. Еще шаг назад, а перед тем…
Волна нового ужаса накатила на него из тьмы похороненных воспоминаний. Он посмотрел на всадников, разглядывающих его, ощутил вкус крови во рту и закричал:
— Идите сюда, слизняки! Идите и освободите меня, не то я сожру ваши лица!
Всадники переглянулись.
— Он не примет этого, — прямо заявил один.
— Значит, нужно ему сказать, — предложил второй. — Время близится.
— Он же невежественный дикарь! — возразил первый. — Как он может быть одним из нас?
— А почему бы и нет? — Это был третий. — Черный Жрец тоже груб и прост, но он на своем месте. Все мы лишь части Мирового Духа, а он был силен в гневе и не лишен разума. — Он дернул уздечку. — Разве не так?
— Когда Переплетения Душ были разорваны, — заговорил конь пронзительным голосом, от которого Бернак заскрежетал зубами, — пять сосудов были полны до краев. Сила тянется к силе, каждый из пяти станет телесным воплощением Повелителя Сумерек. Он живет, но уже не в Доме Смерти, его заманило в ловушку Королевство Между Мирами и…
— Хватит! — оборвал третий всадник, потом посмотрел на Бернака. — Ты понимаешь, что сейчас было сказано?
— Весь этот бред ничего не значит для меня, — прохрипел Бернак. — Наверное, я сошел с ума, или сплю, или и то и другое… — Но тем не менее он понимал. Знание поднималось в нем. Брошенное семя отравы дало росток в его мыслях.
— Тогда смотри.
Клубы тумана поползли вверх, застилая глаза. Он вдохнул открытым ртом, едва не задохнулся, подавил крик отчаяния, который едва не вырвался из его горла. Из белизны возникли образы: огромная флотилия судов различных форм и размеров, на палубах толпы людей, на парусах странные узоры, флажки из разодранных простыней трепещут на ветру. Картинка изменилась. Перед Бернаком предстала огромная армия, марширующая в глубь страны, сжигающая и разрушающая все на своем пути. Он увидел, что такая же армия марширует по плоской долине навстречу еще одной толпе в доспехах.
Бернак смотрел на все это, чувствуя злость и нетерпение. Страх прошел, но голоса звучали, выпевая долгие гласные. Холод пробирал до костей, сердце громко стучало, пока он ждал продолжения событий. Батальная сцена вдруг переместилась, развернулась, завертелась кругами. Он увидел руки, державшие кувшин. Батальная сцена виднелась на поверхности жидкости, понял он, разглядев несколько фигур в длинных одеждах. Это был храм внутри пещеры, неровный свет факелов освещал тяжелые колонны.
— Время близится, — произнес чей-то голос. — Принесите сосуды.
Замерзшие руки и ноги Бернака словно налились свинцом, беспокойство возросло до предела, он с трудом соображал. В храм ввели пятерых молодых людей, на которых были только набедренные повязки. Они шаркали ногами, руки безвольно свисали по бокам, взгляды казались пустыми. Между тем все они были крепкими и мускулистыми. Бернак закричал, увидев лицо одного, стоявшего посредине.
— Повелитель Сумерек, Принц Королевства Сумрака, Несущий Славу! — начал один из жрецов. — Услышь нас, твоих самых верных учеников. Те, кто служил твоим врагам, повержены. Их мечи и щиты сломаны. Смотри, как падут последние из них!
Картинка в кувшине снова переменилась: могонцы, вооруженные боевыми топорами и копьями, теснили дюжину солдат Императора и человека в серебряных доспехах, с длинным мечом и короной на голове. Император стоял, прислонясь спиной к дереву, листья которого мерцали и переливались. Его люди падали один за другим, но он отбивал все атаки, черпая, как казалось, силы у дерева. Потом толпа могонцев расступилась, пропуская кого-то высокого и крепкого, он метнул копье. Оно попало Императору в грудь, пригвоздив его к дереву. Потом и дерево, и Императора охватило пламя.
В храме поднялся гул голосов, из невысокого колодца в полу, возле которого стояли молодые люди, поднялось горячее зеленое свечение.
— Твои враги мертвы, Повелитель… Древние печати сломаны, ворота открыты! Войди и прими эти сосуды для твоего духа…
Изумрудное свечение стало ярче, оно завертелось, выбрасывая лучи света, тянущиеся к тем пятерым. Бернак захрипел, каждый вдох давался ему с огромным трудом, он уже не различал бормотания жрецов из-за пелены поднимающегося белого тумана. Зеленое сияние охватило обнаженные тела, лица этих пятерых уже не были пусты, они ожили, глаза заблестели в предвкушении. Один из них поднял руку, посмотрел на нее, остальные повторили его жест. Он засмеялся, еще четыре голоса вторили ему.
— Нет, — зашептал Бернак, предчувствуя остальное. — Остановитесь…
У дальней стены храма раздался крик, и все окружающие смутились при виде завернутой в коричневый плащ фигуры. Это была женщина, на ее шее висели амулеты, посвященные Дереву. Бернак пробился через хаос, царивший в его сознании, и ощутил исходящее от женщины спокойствие. Ее лицо было умиротворенным, когда она подошла к колодцу и бросилась в зеленое сияние.
Ревущие белые хлопья закружились вокруг Бернака, все исчезло. Он отнял руки от лица и увидел трех неподвижных всадников на их мертвоглазых конях.
— Нет… я не… Я не буду…
— Да, Бернак, мы тени, порожденные прежним величием. Повелители Теней, но когда-нибудь ты и мы станем единым целым.
Это была правда. Каждая косточка, каждый нерв и все его невысказанные мысли твердили, что он был кем-то… богом? Что-то в нем ликовало, что-то дикое и необузданное, но это позволило ему стоять прямо и не опустить голову.
— Расскажи ему о жреце, — потребовал один из всадников.
Второй рассмеялся:
— Ах да. Твоя бывшая любовница видела, как ты развлекался со жрецом. Она освободила его. Они оба скачут на запад.
— Я… убью их обоих… убью! — прохрипел Бернак.
— Да, тебе бы хотелось этого, правда? — Зубчатая стена тумана задвигалась, скрывая всадников. — Помни, Бернак, ты, и я, и наши братья когда-нибудь снова станут тем единым целым, что завладеет всем миром. Это твое предназначение. Цени и будь готов.
Всадники развернули коней и ускакали прочь, пока туман все густел, превращаясь просто в белую стену.
Бернак проснулся и сел на постели. Он с трудом осознавал, что кто-то яростно трясет его за плечо. Машинально отмахнувшись, увидел отскочившего назад Фолина, из разбитой губы которого текла кровь. Стоящий рядом с ним человек сделал шаг вперед. Это был капитан его личной гвардии.
— Мой господин, нас предали!
Бернак осмотрелся, увидел свою палатку, сияющие доспехи, оружие, тарелки с объедками, грязный пол… «Мы, Повелители Теней…» Он посмотрел на Фолина, потом кинул ему меховой плащ, чтобы прикрыть наготу.
— Я знаю, — сказал он, ухмыляясь. — Сворачиваем лагерь. У нас есть на кого поохотиться.
ГЛАВА 4
Лети, дух, лети. Но не заглядывай в страшные глаза Сумерек. Иначе их взгляд останется в тебе.
Сувьель убегала по ночным горам от преследователей — троих Слуг Сумерек, которые шли по ее следу, несмотря на все принятые ею меры. Она взбиралась вверх по склонам, пробиралась по ущельям, таким узким, что по ним едва могла пройти лошадь, переходила вброд стремительные потоки. Все напрасно. Они следовали за ней.