— Ты выглядишь усталой, — повторила она и прищурилась. Затем она подошла ближе ко мне, подняла глаза и внимательно осмотрела меня. — Ты выглядишь иначе.
— Я чувствую себя иначе, — сказала я.
Но, может быть, я перезагружусь после сна, как делают полную перезагрузку телефона.
— Возможно, — сказала она. — Но если нет, ты всегда можешь посидеть со мной в трущобах в любое время.
Я улыбнулась, кивнула и сказала:
— Так и сделаю. Я поищу тебя позже.
Она ухмыльнулась, фыркнула, словно не веря мне, и ушла.
Когда она это сделала, у меня внезапно возникло ощущение чего-то знакомого.
Она могла бы быть подругой, не такой, как Виктория, а настоящей подругой. И я не знала, была ли у меня такая прежде. Я не знала, есть ли у кого-нибудь в этом странном кругу общения друзья.
Это больше походило на круг акул, плавающих вокруг меня, ожидая, когда они почуют запах моей крови, чтобы напасть.
Только время покажет, смогу ли я выжить в этих водах.
Глава 5
— Ты выглядишь намного лучше, — сказал Александр, когда я подошла к обеденному залу. На мне было черное платье чуть выше колен, кожаные ботинки, которые я нашла в глубине шкафа, и черный кардиган, накинутый поверх белой блузки.
Все остальное в моем гардеробе казалось слишком ярким, все пастельные тона в бледно-розового и желтого. Цвета болельщицы, которые заставляли меня чувствовать себя синей птицей, а не вороном, затаившимся глубоко в моем сердце.
— Спасибо, — сказала я. — Я чувствую себя лучше.
Он шагнул следом за мной, и мы молча пошли вместе, синхронно ступая по бетону.
Мы прошли через двери обеденного зала, и гулкая болтовня сотен студентов прекратилась, когда все взгляды обратились ко мне.
Шепот начался, как только голоса смолкли, и Виктория прервала нас, когда мы направились к длинному столу в центре большого зала.
— Что на тебе надето? — спросила Виктория резким шепотом. Ее голос был низким и выдавался сквозь плотно сжатые зубы.
— В смысле? — спросила я.
— Эти ботинки, — сказала она. — Они с прошлогоднего Хэллоуина. Почему ты их носишь?
Я посмотрела вниз на ее ноги и обратила внимание на босоножки с ремешками и ярко накрашенные ногти на ногах.
— Они удобные, — сказала я. — И мне нравится, как они выглядят.
— Эта кома реально испортила твое чувство стиля. — хихикнула она. — Черт возьми, я надеюсь, что никогда не разобью себе голову.
— Хватит, Вик, — сказал Ром, подходя к Александру сзади. Когда он приблизился, рука Александра вытянулась и обхватила меня за талию, притягивая к себе.
Я не сопротивлялась, но и не сдалась так легко.
— Или что? — спросила Виктория, приподнимая бедро и кладя на него руку.
— Что ты собираешься делать, Роман?
— Я думаю, ты знаешь, — сказал Ром, бросив на нее такой взгляд, что она застыла как вкопанная. — Я думаю, ты, блядь, знаешь.
— Неважно, — сказала она и тряхнула волосами. Она повернулась на каблуке своего босоножка с ремешками и направилась к столу.
— Она вся взвинчена. Что ты сделал? — спросил Александр со смешком. Он говорил так, словно восхищался ею, и это меня раздражало.
Я пожала плечами и воспользовалась этим как возможностью отойти от него. Мы прошли вместе, но не касаясь друг друга, к центру зала. Он занял свое место во главе самого большого стола и жестом указал мне на стул рядом с собой.
Виктория уже была по другую сторону от него и наблюдала за мной, как ястреб, пока я садилась.
— Ты другая, — сказала она обвиняющим тоном. — Мне это не нравится.
— Я была в коме, — ответила я. — Я уверена, что из-за того, что мой мозг был расшатан, кое-что выбилось из колеи. Не волнуйся. Я скоро снова стану твоей стервозной подружкой.
Наши глаза встретились, и мы обе знали, что это неправда. Я никогда больше не буду ее подручной. Я была не из тех девушек, которые будут второстепенными в чем-либо.
Ром плюхнулся на стул рядом со мной и сказал:
— Хватит девчачьих драк, если только вы не собираетесь снять свой верх.
— Теперь я бы заплатил, чтобы посмотреть, — ухмыльнулся Александр. — Кто-нибудь хочет быстро заработать тысячу баксов? Я нанесу масло.
— Я, — хихикнула одна из маленьких прислужниц Виктории и заерзала на своем сиденье чуть подальше от нас. — Я бы с удовольствием.
Его взгляд метнулся ко мне, и у него хватило здравого смысла покраснеть на щеках. Он попался не потому, что ему было небезразлично, что я думаю, а потому, что я чувствовала: ему нравилось думать, что ему все сходит с рук прямо у меня на глазах.