Я была неуклюжа и упала, когда попыталась отступить. Класс громко смеялся надо мной, и, судя по тому, что я могла сказать, я, вероятно, это заслужила. У меня была репутация задиры в отношении своих навыков, и то, как относились ко мне однокурсники, говорило о том, что я не стеснялась хвастаться при каждом удобном случае.
Видеть, как я терплю неудачу, вероятно, было сладкой победой. Я не возражала, чтобы кто-нибудь из них получал удовольствие от моей неудачи. Тем не менее, то, как Виктория смотрела на меня с триумфом в глазах, серьезно взбесило меня.
Кто-то должен был спустить её на землю, и у меня было тайное подозрение, что в конечном итоге это буду я. Я не хотела встречаться с ней лицом к лицу, но что-то внутри подсказывало мне, что я справлюсь. Что было бы приятно увидеть ее страх.
— Ты ужасна, девушка из комы, — сказал Генри со своим чванливым акцентом. — Иди встань рядом с Низшими. Теперь твое место там.
Виктория усмехнулась мне, когда я проходила мимо нее и ее команды, захихикала и шагнула вперед.
— Генри, в последнее время я преуспеваю на своих частных уроках, — громко объявила она. — Могу я, пожалуйста, показать тебе кое-что из того, чему я научилась?
— Да, моя дорогая, — сказал Генри, и в его голосе зазвучала гордость. — Пожалуйста, покажи классу, в чем они могли бы преуспеть, если бы смогли получить десятую часть твоего мастерства.
— Или ее денег, — съязвила Харлоу, стоя в конце группы. — Я знаю, что ты богата, так что не обращай внимания на мой закипающий гнев по отношению к Высшим в нашем обществе. Это не включает тебя. Но большинство из вас совершенно невыносимы. Просто отстой.
— Это действительно так, — согласилась я. — Не знаю почему. Должно быть, это какой-то яд. Например, чем больше у тебя денег, тем больше идиотизма присасывается к системе.
— Как монеты? Свинец от них? — спросила она. — Или ты имеешь в виду что-то другое?
— Просто общая токсичность, связанная с погоней за деньгами, — размышляла я. — Уровень социопатии, к которому они должны стремиться, чтобы разрушить жизни Низших, заражает сами их души.
— Интересный взгляд на вещи, — сказала Харлоу, а затем горько рассмеялась. — Я видела, как многие из вас, Высших, проявляют эти черты по отношению к нам, Низшим, например, что сделало прошлый год практически невозможным для выживания многих из нас. Включая сестру Люка.
— Сестра Люка. Что с ней случилось? — спросила я.
— Хороший вопрос, — ответила Харлоу. — Я знаю, что она обратилась к кому-то за помощью, и больше ее никто не видел. Это все, что я знаю, потому что я дружу с Люком, а не с Марианной.
— Они одного возраста? — спросила я.
— Они двойняшки, — ответила она. — Это делает более трагичным то, что она ушла, если спросить меня.
— Мисс Колби, раз уж вам так много нужно сказать, почему бы вам не показать классу, на что вы способны?
Генри сплюнул со своим гнусавым акцентом.
— Я знаю, что всем всегда нравится хорошее от Низшего.
— О черт, прости, — одними губами сказала я ей, но она отмахнулась от меня и шагнула вперед, чтобы занять свое место в передней части класса.
Она на удивление хорошо владела мечом, и даже Генри не находил поводов для критики, когда проверял ее навыки. Похоже, она тренировалась, и кислое выражение лица Виктории указывало на то, что она была лучше, чем кто-либо ожидал.
— Твой питомец смешон, — сказала Виктория, пройдя в конец группы и встав рядом со мной. — Возможно, держать ее как комнатную собачку было нехорошо.
Она впитала в себя все твои навыки фехтования.
Я проигнорировала Викторию и провела остаток урока, наблюдая, как Генри унижает других однокурсников. И задаваясь вопросом, почему среди всех занятий, ориентированных на обслуживание, которые мы, девушки, были вынуждены посещать в Академии Кримсон, нам вообще нужно было изучать такую древнюю вещь?
Ничто здесь не имело смысла, и это само по себе было проблемой. Я продолжала думать об Академии Кримсон как о «здесь», как будто я была просто гостем в своей собственной жизни.
Я посмотрела на фотографии на стенах студии Генри и увидела себя на некоторых из них. Было так странно не помнить, когда их сделали. Или, что еще хуже, когда я смотрела на фотографии в своей комнате, я не узнавала ни одну из ситуаций.
Как будто я просматривала жизнь незнакомки. Незнакомка с моим лицом и моим телом. Это приводило в замешательство и наполняло меня колеблющимся ощущением полной потери контроля.
Я чувствовала себя раздробленной, как будто две половины меня постоянно боролись за то, чтобы остаться целым.