Я отступила от Флоры, несмотря на то, что доверяла ей. Я не думала, что она хотела заполучить меня, но мне казалось, что вся система была разработана так, чтобы работать против меня. И я ничего не могла с собой поделать. Я была прирожденным бойцом, всегда несогласным с правилами, применяемыми к моей жизни, и ожидаемыми от меня обязанностями.
— Я не могу это сделать, — сказала я и покачала головой. — Я не могу это сделать
Я повторила это еще пару раз, пока мое дыхание не участилось до такой степени, что я задыхалась неглубокими глотками, а голова не закружилась.
— Успокойся, — сказала она и протянула руки, чтобы коснуться моих плеч. — Все будет хорошо. Нам просто нужно выяснить, что произошло при сканировании.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я, снова задыхаясь, тяжело дыша, как собака.
— Ты не должна была так отключаться, — ответила она. — Мы разработали протоколы против подобных реакций.
— Нам нужно выяснить, что там происходит.
Она постучала себя по виску и улыбнулась. Мне хотелось улыбнуться в ответ, влюбиться в ее добрые глаза и знакомые каштановые кудри с легкой проседью на висках. Но я не могла.
— Мне нужно идти, — выпалила я, повернулась и бросилась к двери. Я открыла ее и направилась по коридору, сначала быстрым шагом, но быстро перешла на бег.
— Уиллоу! Вернись! — крикнула Флора, и когда я добралась до двери, ведущей обратно в приемную, завыл сигнал тревоги.
Я с силой толкнула дверь и оказался лицом к лицу с ненавистным доктором Норрисом. Он приходил ко мне только тогда, когда ему нужно было подтолкнуть меня к ответу. Ему было все равно, что я скажу, только то, как я отреагирую.
Так что я бы, блядь, отреагировала и показала ему, кто я, раз и навсегда.
Я положила руки ему на грудь и толкнула.
Он отступил назад, споткнулся и воскликнул:
— Мисс Авалон! Прошу!
Я не слушала. Я выбежала через парадные двери во двор. Мне нужен был покой. Мне нужно было уединение. Мне нужно было спрятаться, пока я не смогу успокоить вихрь безумного страха, закручивающийся вокруг моей головы и сверлящий внутренности.
Я направилась прямо к изгороди, куда Харлоу потащила меня ранее. Я практически нырнула сквозь ветви и плюхнулась на скамейку, сгорбившись, обхватив голову руками, и крепко зажмурила глаза, стараясь унять внутренний ужас.
Я чувствовала внутренний, физический рывок в животе, как будто меня тянуло куда-то еще. И если бы я держала глаза закрытыми достаточно долго, то провалилась бы во тьму за веками. Падая вниз сквозь пространство и бесконечно бесконтрольно вращаясь в чернильно- черной ночи.
— Ты в порядке?
Я замерла, неуверенная, исходил ли голос, который я услышала, изнутри меня или извне.
— Уиллоу, верно? Что-то не так?
Я медленно высвободилась из тугого комка, в котором держала себя, села прямо и посмотрела через маленькую поляну на скамейку на другой стороне.
Люк Ланкастер сидел там с книгой на коленях и рюкзаком рядом с собой.
— О, привет, — сказала я и сделала дрожащий вдох, когда ко мне вернулось самообладание.
— Ну, и?
— Что? — спросила я.
— Что-то не так?
Я не знала, что ему ответить. Люк ненавидел меня за то, что я сделала с его сестрой, или за то, что я была ответственна за ее исчезновение. Я не могла сказать наверняка. Все, что я знала, это то, что его глаза наполнялись отвращением, когда он видел меня, независимо от того, где это было в кампусе.
— Нет, ничего такого…
Я хотела сказать, что все в порядке, но у меня сильно сжалось горло, и слова застряли на кончике языка.
В итоге с моих губ сорвалось:
— Ничего… ну, все не так.
И затем я начала плакать. На этот раз по-настоящему, без панического дыхания, когда я выдавливаю слезы сквозь веки, что-то вроде плача. Я имею в виду тот ужасный крик, когда я стонала и содрогалась, теряя контроль над собой и своими эмоциями.
— Все так хреново, — простонала я и снова свернулась калачиком, втянув плечи, так что я почувствовала себя птицей, пытающейся спрятаться в густой траве. — Я больше не знаю, что вообще это все значит.
— Это место испорчено, а не ты, — сказал Люк. — С Академией что-то глубоко не так, и, возможно, ты наконец-то это замечаешь.
Я шмыгнула носом и кивнула головой в знак согласия. Очевидно, мне потребовались, чтобы моя голова была почти разбита, прежде чем я обратила на это внимание.
Я попыталась ответить ему, но не смогла. Слезы застревали у меня во рту, и я не могла произнести ни слова без того, чтобы они не превратились в рыдания.