Я было хотел, чтобы меня сожгли развязанным, но, получив категорический отказ, прекратил всякие попытки спасения.
Может быть, мгновенная смерть была бы лучшим избавлением от тех мучений, что я испытывал. Тело практически ничего уже не чувствовало. Одна большая судорога.
Но нужно было принимать все как есть. Костер сложен, помост закончен. Ко мне приблизилась группа людей, одетых, соответственно случаю, в белые балахоны. Словно сговорившись, заплакали женщины, но на их лицах я не заметил ни одной слезинки, одно любопытство.
Белые балахоны затянули какую-то нудную песенку, подняли меня на руках высоко над собой и торжественно понесли к костру. Проплывая мимо жителей, я видел, что они склоняются в низких поклонах, присоединяясь к плачу. Дети стали бросать мне на грудь охапки живых цветов.
Похороны были поистине великолепны.
Если бы меня так хоронили после моей смерти, я бы не имел ничего против. Но сейчас это было несколько непривычно.
Меня занесли наверх и бережно опустили на помост, заваленный цветами. Белые балахоны спустились вниз и присоединились к провожающим меня в последний путь жителям. Откуда ни возьмись в их руках появились факелы.
- Последнее слово! Последнее слово! - раздались крики из толпы.
Если это относилось ко мне, то я не имел ничего против. Любая секунда отсрочки могла принесли мне спасение. Только я не представлял, откуда оно может появиться.
- Народ требует, чтобы ты сказал свое последнее слово, - крикнул старичок.
Ну, если все-таки требует, я готов. Я собрал всю оставшуюся во рту влагу и смочил пересохшее горло.
- Люди!
Мой возглас был похож на писк охрипшей курицы. Так не годилось. Если уж умирать, то так, чтобы о тебе потом слагали песни. Насколько мне позволяли мое лежачее положение и стягивающие меня веревки, я прокашлялся, и теперь мой голос был похож на трубный глас Господа:
- Люди! Принимая эту смерть, я хочу, чтобы она послужила благому делу прославления вашего божества!
Я подождал, пока затихнут взрывы плача, и продолжил:
- Я также хочу, чтобы вы все закончили свою жизнь в подобном огне и чтобы некому было развеять ваш пепел по ветру...
Плач затих, и послышался легкий ропот. Но я не обращал на это никакого внимания. Каждый получал то, что заслужил.
-... Вы все будете гореть в вечном аду, на сковородках, а над вами будут стоять дьяволы с вилами и тыкать в ваши...
Крик ярости заглушил мои слова, и боюсь что собравшиеся пропустили самое интересное Толпа всколыхнулась, и послышались крики:
- Зажигай!..
- Огня!..
Огня, огня! Несут огонь! Белые балахоны, вскинув факелы, бросились к костру и подожгли его с четырех сторон. Толпа восторженно взвыла, а я перевернулся на спину и уставился в синее-синее небо.
Ну что за жизнь? Всего лишь набор вполне известных и обыденных ситуаций, в которые попадает ни один, так другой человек. А что касается меня, что ж, смерть и для меня была смертью. Только ради чего эта смерть?
Сухие дрова внизу костра весело трещали, и запахло дымом. Мне стало припекать бок, и я перевернулся на другой.
Это было не от того, что я хотел быть зажаренным равномерно, просто со стороны деревни послышался стук копыт. Хоть какое-то развлечение. И может быть, чем черт не шутит?
Лошади встали на дыбы почти перед костром. Жители деревни упали на колени и прижали свои лбы к земле. Дым мешал мне разглядеть гостей, но по отношению жителей я понял, что это имеет какое-то отношение к их божеству. Дышать стало совсем невозможно, и кашель скрутил мои легкие. Пятки неприятно обдало жаром, и я подтянул ноги под себя. Но и в центре костра было не лучше. Я почувствовал, как уже покрываюсь хрустящей корочкой, словно рождественская индейка.
Где-то там, далеко, раздался свист, и мою шею охватила веревочная петля. Мало того, что меня зажаривают, меня хотят еще и повесить, это уж слишком. Я вцепился ногами в выступающий дрючок и напряг шею. Но силы были не те. Веревка потянула меня за собой, в самое пекло. Тонкие бревна, уже частично подпаленные, обломились под моим весом, и я свалился прямо в алые языки пламени.
Волосы на теле моментально вспыхнули, голова превратилась в раскаленный шар, оставшаяся одежда добавила неприятностей, а веревки обволокли меня горящими кругами.
Невыносимая боль вперемешку с ужасом выключили мое сознание.
Глава 3
ИМПЕРИЯ
ШИМЕС - АМАТИЯ
Голоса доносились откуда-то из темноты небытия. Они мешали и не давали покоя уставшему и больному телу. Но звук оказался таким настойчивым, что не слышать было просто невозможно...
- Он будет жить?
- Он должен жить, моя госпожа!
- Он не похож на того человека!
- Огонь, моя госпожа.
- Почему он очутился где-то в лесу, среди сброда?
- Может быть...
- Мне не нужны твои "может быть"! Почему ты не нашел его раньше?
- Мы искали его, моя госпожа, но...
- Запомни, если он умрет, то его место займешь ты.
- Я все понял, госпожа.
- Моя госпожа, не забывай этого!
- Да, моя госпожа!
Голоса исчезли. Как хорошо в тишине и вечном мраке. Но как мешает эта боль. Она разлилась по всему телу... Нет, снова в ночь... Во мрак спокойствия...
Шок прошел. Сознание вернулось на свое место, но боль продолжала пульсировать в каждой клетке тела. Боже, как мне больно. Словно мириады иголочек впиваются впиваются в меня, заставляя тело содрогаться в бешеных муках.
С трудом раздирая обгоревшие веки, я раскрыл глаза и уставился в серый потолок.
Восстановление картины происшедшего не заняло слишком много времени. Все было просто, как в сказке.
ЗАГС, подворотня, бобоки, подводный мир и костер. И все. Значит, я снова жив?! Но если судить по той боли, которой охвачено мое тело, эта жизнь досталась мне с большим трудом. Но главное, я жив! Главное, я снова могу отдохнуть. А остальное свершится само собой. Да будет так!
Я снова провалился в забытье. Но теперь это был не абсолютный мрак. Наконец наступил тот момент, которого я ждал все это долгое время.
По телу снова пробежала судорога. Но это не была судорога боли, бесконечной и невыносимой.
Сознание обрело свободу, и теперь само, подчиняясь каким-то неведомым мне законам, начало освобождать накопившуюся в нем энергию знаний и мудрости.