Воины теперь держались теснее, сбившись в плотную группу, ощетинившуюся блестящими острыми наконечниками копий. Их сапоги гулко стучали по камням мостовой. Их глаза настороженно всматривались в цветные тени, изучая колонны, венчающие пирамиды. Де Гусман пришпорил своего коня и жёстко натянул поводья, заставив животное изогнуться и встать на дыбы, стряхивая пену с удил. У Мартина мурашки побежали по коже. Сейчас, несомненно, последует атака — не грубым оружием, а оглушающими лучами света.
Это был тихий город. На улицах было немного мужчин и женщин, высокие золотокожие люди, похожие на Арилл, одетые в непривычного покроя туники бронзового, зелёного и бледно-голубого цвета. Они останавливались и с нескрываемым изумлением смотрели на испанцев. Арилл окликнула их на языке, которого Мартин не знал и не мог определить.
— Что она говорит? — спросил Де Гусман.
Мартин отрицательно покачал головой. Испанцы придвинулись ближе к Арилл, окружая её.
— Будь осторожна! — предупредил Мартин её на кеча. — Они убьют тебя без колебаний!
Кое-кто из горожан побежал к ним, словно намереваясь что-то сделать с Арилл. Они были безоружны — или, по крайней мере, в руках у них ничего не было. Арилл что-то резко сказала им, и они замолчали, глядя на испанцев с гневом и презрением, зажёгшими огонь в глазах Де Гусмана. Арилл коротко сказала им что-то ещё. Мартин уловил слово «Копан» и увидел, как её рука опустилась в решительном жесте.
— Сейчас, — подумал он. — Сейчас они нападут!
Раздался крик ярости, горя и изумления, и слово «Копан» эхом разнеслось по улицам, произносимое множеством голосов; всё больше и больше золотокожих людей собиралось вокруг испанцев, которые держались настороженно, но без страха. Мартин до сих пор поражался мужеству этих железных испанцев, которые отважились покорить огромный континент — несколько сотен человек против целого мира.
Из толпы вышел мужчина в тёмно-красной тунике. Его лицо было умным и решительным, но глаза — кроткими, а рот — ртом мечтателя. Мартин видел, как он смотрел на Арилл, слышал тон его голоса, когда он расспрашивал её. И Мартин был поражён, внезапно обнаружив, что ревнует её к этому незнакомцу.
Арилл с горечью коротко ответила. Незнакомец в красном запротестовал, но его заставили замолчать. Мартин увидел, как далеко на краю толпы люди стремительно бегут прочь, как это делают те, кто несёт дурные вести.
— Оставайтесь на месте, — мягко сказал Де Гусман. — Оставайтесь на месте.
Он заставил свою лошадь отступить, нервно перебирая копытами.
Арилл повернулась к Мартину.
— Мы продолжим путь в город. И скажите своим испанцам, чтобы они убрали оружие, потому что им нечего бояться, кроме собственной глупости.
Мартин перевёл, и Де Гусман улыбнулся, хотя на его лице всё ещё отражались жадность и недоверие.
— Насилия не будет, если его не спровоцировать, — сказал он и посмотрел на драгоценные камни, сверкавшие на шеях золотокожих женщин и на поясах мужчин.
— Насилие, да? — прошептал Эррера. — Эти нежные создания не знают, что такое насилие, но мы можем им показать!
— Есть и другое оружие, кроме меча, — пробормотал Манрике.
Они направились в город, и толпа двинулась вместе с ними. Воздух был наполнен бормотанием и топотом множества ног. Здания сияли, а солнце играло яркими бликами на разноцветных крышах.
Мартин снова попытался проанализировать поразительное сходство города Великой Звезды со всеми древними городами Земли, но не смог. Это было всё равно что пытаться проследить едва уловимое сходство между родственниками, которые выглядят примерно одинаково и всё же каждый по-своему. Он оставил это занятие и принялся изучать сами стены. Он никогда бы не подумал, что камень можно так раскрасить….
Внезапно он остановился. Затем протянул руку к ближайшей к нему стене, дотронулся до неё, постучал по ней и в удивлении отшатнулся. Это был вовсе не камень. Это был пластик.
Потрясение от этого открытия усилилось, когда он взглянул на здания впереди. Это было невозможно!
Де Гусман резко окликнул его:
— Соблюдать порядок! Не разбредаться! Не позволять языческим псам встать между вами!
Испанские доспехи и оружие сверкали на тропическом солнце, конские копыта цокали по мостовой. Загорелые испанцы надменно шествовали по освещённым улицам, как они ходили по Теночтитлану, как они ходили бы по Куско, Гуаякилю и Ла-Плате, по горам, джунглям и городам половины мира, совершенно равнодушные к невероятной странности этого скрытого от посторонних глаз места, в которое они попали.