Она вывернулась из его рук, её губы были сжаты, а глаза пылали. Его пальцы напряглись. Её плоть была тёплой и невероятно живой. Внезапно Мартина осенила мысль: «Я больше не Эдвард Мартин, я Педро Янез до самой смерти. Почему бы мне не вести себя так же, как он? В этой вонючей жизни мало удовольствий…»
Она оказалась удивительно сильной. Она оттолкнула его руку и отступила назад. Мартин рассмеялся. Каждый солдат имел право на свою долю добычи. Он не собирался упустить её.
Она ненавидела его. Ненависть полыхала в ней белым пламенем. Но она по-прежнему не боялась и по-прежнему презирала его и всё, за что он выступал. В Мартине вспыхнула искра гнева. Кто она такая, эта варварская женщина из умирающей культуры, чтобы относиться к нему с таким презрением?
Он бросился за ней всерьёз. И тут же в её руке что-то появилось — маленький серебристый предмет, который она достала из складок своей туники. Мартин остановился, от изумления забыв обо всём на свете.
Хромированная сталь в этом веке? Совершенная механическая обработка в культуре, которая не использовала металл? Сложные линзы в стране, где о стекле и не мечтали?
Он открыл было рот, чтобы заговорить. Яркая, ослепляющая вспышка фиолетового света вырвалась из группы линз. Он почувствовал страшный удар, и все двигательные нервные центры отключились. Ослеплённый и совершенно ошеломлённый, он рухнул на ступеньки.
Когда он пришёл в себя, девушки уже не было.
IV
Для Копана настало время разбоя и грабежей. Пожары потухли сами собой. Эрнандо де Чавес, нахмурившись, посмотрел на высокую кучу, в которую были свалены резные нефритовые украшения и накидки из перьев, увенчанные усыпанным изумрудами королевским гербом, и выругался.
— Неужели мы проделали весь этот путь ради кучки перьев и нескольких каменных безделушек? — спросил он. — Где золото? Неужели во всём этом вонючем городе не найдётся хотя бы горсти золота?
Они находились во внутреннем дворе королевского дворца, где несчастный Копан Калель был захвачен в качестве гаранта хорошего поведения своего народа. Двор было легко защитить в случае неприятностей, и поэтому испанцы расположились здесь. И рядовые воины, и кабальеро смотрели на огромную гору награбленного с яростным разочарованием.
— Они спрятали своё золото, — сказал Эррера. Его собственноручные пытки трёх или четырёх человек не дали ответа на так волновавший испанца вопрос, но он всё ещё упорно держался за эту идею. — Их можно заставить сказать, где они его спрятали.
Чавес покачал головой:
— Король клянётся, что у них ничего нет, как нет и никакого другого металла тоже. Они не могли спрятать всё это. Они не могли спрятать свои кузницы и убить всех кузнецов. Они не могли снять все украшения. — он пнул пыльным ботинком накидку из перьев кетцаля. — Нет. Здесь нет никакого золота. Есть только это… это барахло! — Он пнул её ещё раз.
Мартин мог бы рассказать им о многом, но он знал, что не стоит. Он мог бы рассказать им о золотоволосой девушке, которая была не из Копана и у которой был электронный шокер, парализующий нервные центры, вещь, которая поразила бы учёных его времени. Мог бы.
Он спрятался в тени в дальнем углу двора и размышлял о девушке. Воспоминание о том невероятном механизме, которым она пользовалась, неимоверно терзало его. Кто его сделал, откуда он взялся и как он попал к ней в руки? В эти дни, когда наука, даже при самых передовых дворах Европы, была ещё только новорождённым младенцем, постоянно обвиняемым в колдовстве, существование такого устройства было совершенно невозможно. И всё же он видел его своими глазами, ощущал последствия своим телом. Это всё было реально, а значит, где-то существовали наука и технология, способные его создать.
Но где? И чьи? И почему в истории об этом не упоминалось? Вопросы вертелись у него в голове, вопросы, на которые не было ответов. Только та девушка могла ответить на них, но она исчезла. Он искал её по улицам Копана. Он видел много всякого, и в основном отвратительного, но не девушку. Он даже наведался в загоны для рабов, где содержались пленённые женщины, но она исчезла.
Возможно, она и её невероятное оружие ему приснились. Реальность стала безумной, и не было причин, по которым безумие не могло бы стать реальностью. Он сам был невозможен, живя в призрачном мире, и почему бы…
Внезапно в дальнем конце двора послышался шум. Мартин повернул голову, выглядывая из-за плеч стоявших перед ним мужчин, и увидел её, золотокожую девушку в тёмно-зелёной тунике, на шее у которой сверкали огромные драгоценные камни. Она оказалась в центре группы испанцев, двое из которых крепко держали её за руки. Если у неё всё ещё был шокер, то, должно быть, она понимала, что против целой армии его использовать бесполезно. Она шла, выпрямившись, между своими похитителями, терпя их грубость, но в её туманно-зелёных глазах и уголках рта было такое выражение, которое заставило бы съёжиться более слабых духом мужчин. Сердце Мартина забилось так сильно, что он чуть не задохнулся от волнения.