На следующий день в небольшой комнате с белыми стенами, слегка увешанными разным экзотическим оружием со всего мира, в основном мечами, сидели за небольшим столом три человека. Первый был одет в королевское облачение с двумя туниками и темно-бордовым длинным плащом. Ему было лет пятьдесят, и у него была большая густая черная борода и такие же вьющиеся черные волосы. Остальные двое были священнослужителями, один из которых что-то рассказывал Королю. Через некоторое время в комнату вошел рыцарь, одетый в долгополую тунику поверх рубахи. Он был с короткими черными волосами, карими глазами, небольшой щетиной на загорелом лице и горбатым носом. В его взгляде чувствовалось волнение, и казалось, он не спал несколько дней. Король движением своей левой руки указал ему сесть за стол.
— Ваше величество, его необходимо казнить, ибо он одержим дьяволом и несколько лет жил с ведьмой, да еще и королевской крови. Кто бы мог подумать, что ведьма будет жить несколько лет здесь, в священном городе?! — возмутился епископ Иерусалима.
— Это не так, — воскликнул рыцарь, пораженный словами епископа. — Как вы можете так говорить о человеке, возглавлявшем крестовые походы, походы против темных сил, защищая мир, сколько жизней он спас, а сколько он уничтожил ведьм! И Жаклин, она с момента их близости не занималась колдовством.
— Успокойтесь Сильвен, — спокойным голосом произнес Король, пристально глядя на рыцаря. — Думайте, о чем говорите! Само Его Преосвященство Кардинал Вилий был очень доволен, что мы сожгли ведьму королевских кровей. Так или иначе, ведьма уже мертва, — Король устало вздохнул и опустил свой грустный взгляд. Казалось, он вот-вот заплачет. — Я не мог поверить, что Жаклин была ведьмой, да еще и королевской крови. Она была такой прелестной и жизнерадостной женщиной. А Кристоф… Я всегда уважал Кристофа, он был примером для каждого рыцаря… Сильнейший и благороднейший из всех рыцарей, кого мне посчастливилось встретить в своей жизни. И как бы прискорбно не было, кардиналы решили казнить его. И это не обсуждается. Мне очень жаль, Сильвен. А что будем делать с их ребенком, как мне известно, мальчики редко обладают колдовскими способностями, даже если он и будет обладать ими, мы можем впоследствии превратить это в преимущество, воспитав в нем любовь к миру, Всевышнему и Церкви.
— Прошу, позвольте мне его взять к себе. Клянусь, он вырастит достойным рыцарем Церкви и будет бороться во имя Господа, — смиренно умолял Сильвен.
— За этим ребенком нужно постоянно наблюдать! — с резким тоном промолвил епископ Иерусалима.
— Хорошо, Сильвен. Я уже думал об этом всю ночь. Из уважения к тебе и Кристофу, я позволю воспитывать тебе его сына. Ведь у мальчика никого нет, кроме тебя. Только уезжайте сегодня же, иначе горожане не оставят мальчика в живых, если узнают, что он сын ведьмы, да еще и королевской крови. Отец Клавдий будет присматривать за ним.
— Кстати говоря, на счет ужасной погоды. Говорят, перед смертью возле ведьмы светился яркий белый свет. А после ее смерти над городом начали сгущаться тучи, — проговорил епископ. — Ходят слухи, что она вызвала этот бесконечный проливной дождь и прокляла всех нас. Неужели стены Иерусалима не смогли сдержать колдовство этой нечистой?
— Я в это не верю. Кто знает, может это была и вовсе не она, а нечто не связанное с темными силами, — задумчиво ответил Король. — Думаю, скоро ливень прекратится…
После разговора с Королем и епископом о сыне Жаклин и Кристофа, Сильвен был в ярости некоторое время, хотя он был очень рад, что мальчика оставили именно ему. Заставив себя успокоиться, он в полном разочаровании и спокойствии зашел в тюремную камеру, молча смотря на своего брата. Они были очень похожи друг на друга, только у Кристофа были длинные волосы и аккуратно стриженая бородка.
— Меня казнят? — спросил Кристоф едва живым утомившимся голосом, не имея ни физических, ни эмоциональных сил. Даже серые мыши в тюремной камере были как будто измученные, не спеша переходившие из одного темного угла в другой.