— Дразнитесь, вместо того чтобы поздороваться, — улыбнулся Ферендир. — Я по тебе тоже скучал, Меторра.
С этими словами Ферендир встал, спустился по полуразрушенным и обгоревшим ступеням, пошел навстречу обеим сестрам и обменялся с ними сердечными, но сдержанными приветствиями. Конечно, они вместе прошли огонь и воду, но нельзя позволять себе всплесков бурных эмоций.
— Надеюсь, вы разделите со мной скромную трапезу? — осведомился он.
— Мы знали, — сказала Фальцея, — что в этой дыре ты сидишь на сухом пайке, и поэтому сами кое-что захватили. Так что сам изволь-ка разделить трапезу с нами!
Ферендир слегка улыбнулся, как это всегда делал Дезриэль, и ответил:
— С превеликим удовольствием.
— Три года! — сказала Фальцея, впившись зубами в только что испеченный хрустящий гренок. — Подумать только, ты сидишь тут уже три года, а кажется, что весь этот бедлам устроили только вчера!
— Я же один, — пожал плечами Ферендир, — где сумел, там и прибрался.
— К тебе никто не приходит? — осведомилась Меторра и пригубила горячий чай из древесной коры.
— Ну почему же, — ответил ей Ферендир, — иногда приходят. Раз в несколько месяцев, как правило. Ведь теперь все прослышали о том, что мы тут спасли мир…
— Это ты его спас, — поправила его Фальцея. — Мы-то убежали, помнишь?
— Вы отступили по моему приказу. Если бы у меня ничего не вышло, кому-то же надо было привести подмогу. Правда, мне повезло, и каким-то чудом все получилось.
— Не надо так говорить! — нахмурилась Меторра. — Твои наставники верили в тебя, в твою силу и целеустремленность. По пути сюда мы все помогали друг другу, но в конечном итоге делали это ради тебя. Это твоя победа, Ферендир! Она была предначертана.
Ферендир кивнул и подумал о своих наставниках. Они каждый день являлись к нему в воображении. Он вспоминал их уроки, любовь и доброту, печалился и тосковал по ним. Сераф и Дезриэль часто снились Ферендиру — делились неожиданными соображениями о каких-нибудь аспектах его характера или о природе Кетраксис, до которых он сам бы никогда не додумался. Действительно ли он общался во сне с духами Дезриэля и Серафа? Разум подсказывал, что, по всей видимости, в их обличье Ферендир разговаривал сам с собой. Однако он предпочитал верить, что наставники на самом деле его навещали.
— Жаль только, что ты тут совсем один! — с едва уловимой грустью в голосе проговорила Фальцея.
— Я не совсем один, — ответил ей Ферендир. — Со мной Дезриэль и Сераф. А еще Кетраксис…
— Тихо! — прошипела Меторра. — Не буди ее!..
— Нечего бояться! — успокоил ее Ферендир. — Она крепко спит, а иногда мы с ней даже общаемся во сне. Было бы преувеличением утверждать, что Кетраксис совсем исправилась, но все-таки она уже не такая буйная!..
Ферендир не лгал сестрам, но и не говорил всей правды. К чему им знать? Ведь эту ношу нести не им, а ему…
— А все-таки можно ли когда-нибудь научиться управлять этой Кетраксис? — спросила Меторра.
— Или хотя бы уничтожить ее? — прошептала Фальцея.
Ферендир задумался над этими вопросами и вдруг понял, что и сам не знал ответа.
— Понятия не имею, — покачав головой, проговорил он. — Вдруг когда-нибудь это станет возможным. Ну а пока мне лучше побыть здесь…
— Хотел бы, чтобы тебя сменил кто-нибудь? — спросила Фальцея. — Еще один Каменный Страж?
Ферендир опять не нашелся, что сказать, а смог только повторить:
— Может быть, когда-нибудь…
Потом воцарилось продолжительное молчание.
— Там у нас опять война, — наконец сказала Фальцея. — Сколько бы тварей Хаоса мы ни уничтожали, сколько бы ни били, откуда-то берутся новые. Гедонисты Слаанеша, Апостолы Тзинча, Связанные Кровью Кхорна, Демоны Нургла — они лезут изо всех темных углов! Владения Смертных не дают им покоя.
— Вот почему мы, собственно, и заглянули, — добавила Меторра. — Пришла весть с Илиаты: туда заявилось очередное полчище слаанешитов. Они убивают, грабят и всячески бесчинствуют. Так что мы отпросились у Хирвы Ветроходной и теперь можем поехать на родину и защитить ее.
— И вы решили пригласить меня с собой? — спросил Ферендир.
Сестры промолчали. Он пригляделся и понял, что они кое о чем явно недоговаривали и пытались скрыть свой ужас от дурных вестей. Однако теперь их мысли и чувства стали открытой книгой для его проницательного взгляда. Воительницам было страшно, хотя они обе решили этого не показывать. Тогда Ферендир задумался, не раскусили ли и они его уловку? Может, когда он сказал, что теперь бояться Кетраксис нечего, близнецы догадались, что он кривил душой?