Ферендир старался быть самодостаточным и непоколебимым, как Сераф, но за поддержкой и одобрением все равно обращался к Дезриэлю.
Вот почему юноша удержался и не обернулся. Не посмотрел он и вперед — туда, откуда его мог видеть Сераф. Ферендир просто пополз дальше. Он хотел поскорее добраться до уступа, где уже не росли деревья, и войти вместе с наставниками в узкий разлом, навстречу своей судьбе. Там, вдали от остального мира, он вручит свою судьбу горе и подвергнется последнему испытанию!..
Ферендир не желал ни при каких обстоятельствах признаваться Серафу в своем глубоком страхе перед результатом этого испытания.
Он понимал, что глупо так переживать, и был почти уверен, что внешне его страх почти незаметен. И все же бушевавшие в его сердце эмоции было трудно полностью скрыть. Ферендир прошел долгий путь обучения и теперь постоянно твердил себе, что его чувства — вернее, неспособность с ними совладать — все способны погубить. В детские и юношеские годы он старался изо всех сил. Его хвалили за сообразительность, магические способности и физическое развитие, но ему никогда не удавалось полностью совладать с эмоциями, не давать им повлиять на поступки и поколебать волю. Сейчас он уже повзрослел и готовился стать полноправным Каменным Стражем храма Аларита. Однако, несмотря на мастерство, опыт и знания, полученные за нелегкие годы учебы, в какой-то частичке души послушника по-прежнему ярко пылал огонь сомнения, который постоянно пытался подорвать уверенность Ферендира в себе.
В царстве Хиш каждого люминета, в зависимости от его принадлежности к тому или иному племени, обучали наиболее подходящим способам сдерживать эмоции и принимать решения во благо всего царства и его жителей, никогда не идти на поводу у собственных интересов, желаний, страхов и мелких устремлений, но ставить во главу угла всеобщее процветание и равновесие.
Их учили тому, что эмоции — проклятье рационального мышления, бич трезвых и мудрых поступков.
Их учили сдерживать, подавлять или перенаправлять эмоции. Однако можно ли полностью освободиться от эмоций?! Ферендир всегда боролся с мощным натиском бушевавших внутренних противоречий и абсолютно бессознательных порывов, которые мешали ему выполнять долг и справляться с обязанностями.
Так, он боялся не выдержать испытание и сгинуть в недрах горы. Или, например, он страстно желал угодить Серафу, добиться его уважения — и одновременно ненавидел Серафа за то, что тот, кажется, совершенно не уважал это рвение и никогда не хвалил ученика.
Как бы Ферендир ни лез из кожи вон, в очередной раз доказывая, что ему по плечу даже самое сложное дело, все равно юноша не мог отделаться от мысли, что он самозванец и занял чужое место, принадлежавшее по праву кому-то более совершенному и достойному.
«Откуда такие мысли?» — думал Ферендир, погружаясь в медитацию или ворочаясь от бессонницы. Почему, несмотря на многочисленные достижения, он все равно тайно подозревал, что остался недостойным и не выдержит последнего испытания?
Может, он сомневался даже в Дезриэле, который верил в успех ученика? Нет! Это совсем уж глупо!
Ферендир не знал никого более достойного доверия, чем Дезриэль, и ни на кого не мог бы в такой же степени положиться. Умения и черты характера Дезриэля были самой высокой пробы, иначе он бы не пользовался таким уважением среди Каменных Стражей.
Почему же послушника преследовали такие мысли? Не потому ли, что Сераф все время казался бесконечно в нем разочарованным, не ценил его достижений и не верил в его успех? Возможно, и так… Однако само по себе это вряд ли могло стать источником бесконечных навязчивых сомнений, которые железной хваткой вцепились в Ферендира. Страхи и дурные предчувствия таились так глубоко внутри, что не могли быть связаны с поступками другого человека, пусть даже наставника. Как бы ни вел себя Сераф, источником этих мучительных глубинных переживаний было что-то еще.
Оставалось третье объяснение, самое неприятное. Может быть, несмотря на все навыки и опыт, Ферендиру просто не хватало внутреннего стержня, тех особых черт характера, которые отличали полноценного и зрелого Каменного Стража от талантливого послушника?
По сути Ферендир не был недостойным, но таковым могли его сделать сомнения, ибо по-настоящему достойные никогда не сомневаются в себе!
Впрочем, так ли это?!
В этом-то и загвоздка! Мучительная загвоздка…
Ферендир взглянул вверх и увидел, что Сераф уже дошел до каменного уступа. Там он и стоял у кромки пожухлой горной травы — она выгорела так, что почти не выделялась на фоне камней. Сераф ничего не говорил, но явно сгорал от нетерпения. Это было понятно несмотря на выражение его лица, такое же бесстрастное и непроницаемое, как и отвесные скалы вокруг. Ферендир заставил себя быстро преодолеть последний неровный участок склона, быстро перелез через гряду камней и оказался рядом с Серафом. Вскоре до них дошел и Дезриэль.