Ферендир и его товарищи притаились среди груды валунов, чуть ниже перевала, и стали рассматривать вымерший поселок с высоты — оценивали обстановку.
Таурвалон извлек из сумочки на поясе телескопическую подзорную трубу, некоторое время смотрел в нее, а затем передал прибор Серафу и сказал:
— По-моему, там никто не движется.
Наставник Ферендира тоже долго изучал поселок дуардинов через подзорную трубу и наконец сказал:
— Я вижу только трупы. Десятки трупов, разложены в жутких позах.
Ферендир понял, что имел в виду Сераф. Они часто натыкались на результаты страшной забавы слаанешитов. Эти твари всегда складывали леденящие душу узоры из трупов врагов и отрубленных частей тел — гнусное проявление извращенного разума. Ферендир украдкой посмотрел на Ялгрима и увидел, что дуардин опустил глаза, а на его красных, покрытых оспинами щеках вроде бы даже заблестели слезы.
— Таурвалон прав, — добавил Сераф. — Там все неподвижно… Значит, враги ушли.
— Точно? — поинтересовалась Фальцея. — А вдруг ловушка?
— Может, и ловушка, — сказал Сераф и опустил подзорную трубу. — Мы узнаем это только тогда, когда в нее попадемся. Ну, старый друг, — добавил он, глядя на Дезриэля, — кто сунется туда первым?
— Я, конечно, — ответил Дезриэль и встал.
Потянулось мучительное ожидание. Сначала Дезриэлю надо было тихо спуститься по каменистому склону, осторожно подобраться к горняцкому поселку и выйти там на открытое пространство, чтобы его увидели товарищи. Ферендир истомился. Он боялся, что Дезриэль в каком-нибудь кустарнике спугнет гомонящую стаю птиц или еще как-нибудь выдаст себя, что внезапно раздадутся сигналы тревоги и радостные вопли идущих в атаку слаанешитов…
Однако ничего такого не произошло. Вокруг царила тишина, которую нарушал только вой горных ветров и ровное дыхание товарищей.
И вот после бесконечного ожидания они наконец увидели, как одинокая фигура вышла из лесного укрытия и двинулась по открытому пространству. Несколько небольших домиков — дуардинских жилищ, складов и мастерских — стояли полукругом, образуя своего рода центральную площадь возле зияющих в скале входов в шахты. Все там было буквально усеяно мертвыми телами. Дезриэль направился к шахтам — он шел в явном нервном напряжении и каждую секунду осматривался, выискивая врагов.
У Ферендира захватило дух. Наставник оказался на виду — и так далеко, что если с ним сейчас что-нибудь случится, товарищи не успеют прийти на помощь. Крепко сжимая в руках алмазный чекан, Дезриэль осторожно и неторопливо огляделся. Казалось, он внимательно изучал каждое здание и склад, высматривал малейшие признаки возможной засады. Ферендир обнаружил, что и сам затаил дыхание. Он заставил себя выдохнуть, а потом снова набрал полные легкие воздуха.
Дезриэль постоял в полном одиночестве на усеянной трупами площади, потом наконец выпрямился и поднял над головой алмазный чекан горизонтально.
Это был условный сигнал: все в порядке, все спокойно.
— Пошли! — сказал Сераф, вылезая из укрытия. Посмотрим, что там нас ждет.
Как ни странно, спуск занял совсем немного времени. Они быстро миновали густые деревья и вышли на площадь. Как и боялся Ферендир, трупы там были разложены в самых жутких и будоражащих душу позах. Одни изображали разные повседневные занятия дуардинов, а других выставили как отвратительный глумливый трофей. Многих изрубили на куски и весьма искусно разложили в виде геометрических узоров и мандал — такой творческий подход лишь усиливал ощущение запредельной дикости произошедшего. Судя по всему, кто-то погиб в огне: по ветру летал пепел, пахло гарью, однако все костры уже успели погаснуть. Над площадью вились полчища мух — они копошились в глазницах трупов и пировали в запекшейся крови.
Кошмарная сцена казалась еще страшнее от царившей вокруг тишины.
Проводник Ялгрим опустил глаза, не решаясь взглянуть в застывшие лица мертвых друзей, родственников, любимых. Несомненно, он знал историю жизни и имена всех тех, чьи тела сейчас усеивали площадь и ее окрестности.
Ферендир вспомнил, как сам ходил по своему разрушенному храму, и содрогнулся.
— Слишком поздно, — изрек Таурвалон, глядя на все это. — Слаанешиты уже ушли.
— Спасибо им, — буркнул Дезриэль.
Ферендир взглянул на Серафа — никогда еще ярость на этом каменном лице не была столь очевидной: наставник прищурился и плотно сжал губы, его ноздри раздувались, он с видимым усилием старался дышать ровно.