— Это сумели сделать только алариты — основатели нашего храма, — продолжал Дезриэль. — В отчаянной попытке обуздать или пленить Кетраксис они забрались глубоко в горы и нашли ее логово. Там они сплели свои разумы с высвобожденной Лариэлем алементорной силой и постарались умиротворить ее при помощи знаний о природе гор, об их безграничном терпении и искусстве медленных изменений. В конце концов из всех смельчаков выжила лишь одна люминетка: она пожертвовала своей свободой, стала хранительницей Кетраксис и вот уже много веков не позволяет ей проснуться и начать бесчинствовать в царстве Хиш.
— А зачем тогда похищенный из вашего храма камень? — поинтересовалась Меторра.
— Он называется Эйдолит, — ответил ей Сераф. — Его изготовили из эфирокварца и наделили силой, способной погрузить Кетраксис в сон или управлять ею, если она проснется. Эзархад Уничтожитель Судеб как-то прознал о существовании не только самой Кетраксис, но и Эйдолита. Он украл его и теперь считает, что может пробудить Кетраксис и повелевать ею.
— Только Эзархад не в курсе, что даже мы сами, алариты, не уверены, сработает ли камень как надо, — добавил Дезриэль.
— Божественный Теклис и небесная Селеннар, безусловно, сумеют обуздать Кетраксис, если та пробудится, — перебил его Таурвалон. — Надо только обратиться к Теклису со смиренной просьбой…
— Никто не сомневается во всемогуществе Теклиса, особенно если рядом с ним будет Селеннар, — сказал Дезриэль. — Однако, видишь ли, Таурвалон, у нас тут идет война! Мудрость и сила великого архимага сейчас находят себе применение и в других местах. Чтобы совладать с пробужденной Кетраксис, потребуется много сил и средств, которых и так не хватает… Нет! Нам все придется делать самим. Мы должны остановить Эзархада Уничтожителя Судеб, пока он не принес наше царство в жертву своим неуемным амбициям.
— Значит, — подытожила Фальцея, — нас в любом случае ждет катастрофа. Если Эйдолит сработает, то Эзархад подчинит Кетраксис и с ее помощью уничтожит царство Хиш…
— …А если она будет неуправляемой, то просто сама все разнесет, — добавила Меторра.
— Да, именно так, — сказал Дезриэль.
Воцарилось длительное молчание. Все обдумывали услышанное. Даже Ферендир задумался о том, какое непростое будущее их ожидало. Имело ли смысл вообще надеяться на победу?
— Эзархад нас намного опережает, — вздохнула Фальцея.
— Это так, — ответил Дезриэль, — но у нас еще есть возможность его нагнать.
Он вытянул руку и указал вдаль: там река поворачивала и пропадала среди лесов на дне долины.
— Нам туда, — сказал он. — Переправимся на тот берег и пойдем через одно узкое и извилистое ущелье, вход в него как раз в конце долины. Собственно, туда и направляется Эзархад. Если будем идти быстро и не останавливаясь, мы его догоним.
— Узкое извилистое ущелье… — повторил Сераф и прищурился. — Это то, о чем я подумал?
— Именно! — подтвердил Дезриэль.
— А ну-ка объясните, о чем речь? — потребовала Меторра. — Это вы местные, а нам здешние горы незнакомы.
— Узкое извилистое ущелье, о котором я говорю, на самом деле называется Шрам Миталиона. Холодное и мрачное место, неприятное во всех отношениях. Одни говорят, что оно пропитано древней черной магией, а другие — что там водятся злые духи. Впрочем, дело попросту в том, что царство Хиш живое: на вершинах нам хорошо, а в темных уголках страшно. Пройти сквозь Шрам Миталиона — дело выполнимое, и все же для впечатлительной натуры оно может оказаться смертельно опасным.
Вновь воцарилось молчание. Впрочем, Ферендир догадался, что друзья замолчали не от страха и сомнений. Просто им надо было трезво поразмыслить о том, что ждало их впереди.
— Тогда нет смысла рассиживаться, — сказала Фальцея. — Вперед!
Меторра и Таурвалон закивали.
Дезриэль посмотрел на Серафа и Ферендира — они тоже кивнули — и произнес:
— С вами, братья, мне ничего не страшно.
И тогда шесть люминетов двинулись по берегу реки вглубь долины.
Глава тринадцатая
Воины Эзархада ночевали на маленьком и тесном перевале высоко в горах. Дул холодный ветер, а капли дождя напоминали льдинки.
Невезучих отправили в соседние ущелья добывать еду, а остальные стали разводить костры, при необходимости поджигая дрова невосполнимыми магическими средствами.
Эзархад был озабочен. Он прекрасно понимал настроения подчиненных и видел, что они недовольны. Никто не смеялся, не похвалялся друг перед другом, не дрался и не ссорился. Воинов угнетали тяжелые условия похода, раздражали большие потери, им не нравилась ужасная сырая и холодная погода высоко в горах. Их не радовали воспоминания о недавних зверствах и предвкушение новых злодейств и жестоких убийств. Если не считать стычки с люминетами накануне, здесь им было трудно удовлетворить природную склонность к бесчинствам. Среди голых камней не росли растения, не водились звери и не встречались даже отшельники, которых можно было бы поймать и замучить. Абсолютно никаких радостей жизни!