Он, как и все остальные, прислушивался, но не мог уловить ничего, кроме свиста ветра среди скал.
– Я тоже слышу, – проговорила Итуриэль. – Кто-то идет.
Бурин встал на колени и приложил ухо к земле.
– Строевой шаг, – сказал он. – Идет отряд.
– Может быть, гномы? – рискнул предположить Альдо.
– Или больги, – высказался Гилфалас и искоса взглянул на Горбаца. Тот промолчал.
– Впереди канава, – заметил Бурин. – Спрячемся-ка мы лучше там.
Место, на которое он указывал, находилось примерно в двадцати шагах от дороги. Канава заросла колючим кустарником. Но чтобы добраться до нее, следовало пройти по камням. Осел увидел это и воспротивился. Он уже достаточно натерпелся, чтобы так просто расстаться с удобной мощеной дорогой. Так что он уперся и проявил полное нежелание сдвинуться с места хотя бы на шаг.
– Сейчас не до капризов, Алекс! – уговаривал Альдо.– Идем! .
Алекс не двигался. Альдо потянул за веревку. Тот сопротивлялся, изо всех сил напрягая шею. Перед ним вдруг возникла огромная фигура Горбаца. Алексис оскалил зубы.
– Проклятье! – выругался Альдо. Теперь и он слышал приближающийся отряд. – Мы не можем оставить его стоять здесь.
– Забрать груз! – произнес больг сдавленным голосом.
Альдо тотчас понял, что задумал Горбац. В два-три приема он ослабил ремень, закрепляющий груз, который вез осел. Бурин и Гилфалас подхватили поклажу.
– Бегите!
Горбац забрал у Альдо повод.
– Извини, – сказал он Алексису. Это было новое слово в его лексиконе. Затем он потащил осла по скалистой почве.
Алексис боролся за каждый дюйм. Каким-то образом в его маленьком ослином мозгу прочно засела мысль, что нет ничего ужаснее, чем променять надежную дорогу на неопределенность открытого пространства. Веревка натянулась и лопнула.
Горбац чуть не упал. С севера, с той стороны, куда они направлялись сами, он увидел приближающийся отряд.
– Сюда, Горбац! – крикнул Альдо.
Время еще оставалось. Тремя-четырьмя огромными шагами больг преодолел оставшееся расстояние и притаился вместе с Альдо и остальными.
Алексис остался в одиночестве. Дико оглядываясь вокруг, он стоял между скал, почти как тот легендарный осел, которого кардасские жители на далеком Юге посылали в пустыню, чтобы там он погиб под грузом их грехов.
Приближающийся отряд был одет в форму Черного легиона. Возглавлял его здоровенный как бык парень с лицом, покрытым шрамами, один только вид которого уже внушал страх.
Рядовые солдаты были не людьми, а больгами.
– Ты знаешь их? – спросил Альдо, обернувшись к Горбацу.
– Двадцатый легион, двенадцатая когорта, вторая манипула.
Альдо увидел, как дрожит огромный больг; но это был не страх, а переполнявшее его волнение. Тут он сообразил: это именно та часть, где служил их друг.
Их друг? Сейчас выяснится, действительно ли это так. Ему нужно только привстать, чтобы показаться перед старыми товарищами, – и все будет кончено. Вероятно, его бы даже наградили, если бы он доставил на расправу короля и принцессу лесных эльфов, а также наследника царства гномов. И, тем не менее, Альдо ни на одно мгновение не усомнился в верности Горбаца.
В этот миг предводитель отряда увидел осла.
Озадаченно смотрел он на него. Больги, спотыкаясь, остановились и все как один тоже уставились на Алексиса. Тот отпрянул. Ему казалось, что не может быть ничего ужаснее, чем отправиться в путь по бездорожью. Теперь он понял, что эта мысль была роковой ошибкой.
Больги в один голос завопили: «Мясо!» Алексис вспомнил, как на заднем дворе Черной крепости он, связанный, ожидал, когда его поведут на бойню. Это воспоминание вырвало его из оцепенения. С пронзительным ревом он повернулся и побежал.
Два или три больга отделились от группы и кинулись в погоню за ним. Один из них поднял копье, чтобы метнуть его в убегающего осла.
Рука Гилфаласа потянулась к эфесу меча. Бурин уже достал из чехла свой боевой топор. Итуриэль сжала в руке кинжал. Альдо видел, как Горбац рядом с ним инстинктивно нащупывает оружие, но у него ничего не было; даже железный прут, прихваченный из темницы, остался в Потаенной долине.
Больг сжал свои огромные ручищи в кулаки.
Внезапно последовал резкий окрик, и преследователи остановились. Потом, разочарованные, они вернулись в строй. Центурион лающим голосом отдал команду, и отряд вновь отправился в путь.
Путники ожидали, пока самый последний черный плащ не исчез за поворотом. Только тогда они отважились выбраться из своего убежища.
Осла нигде не было видно.
– Пойдем искать? – спросил Горбац. Больг все еще дрожал, но уже едва заметно.
Альдо покачал головой:
– Боюсь, это бессмысленно. Если он сам не вернется...
Но он считал, что вероятность этого невелика. Поскольку животное умчалось в панике, оно остановится лишь тогда, когда не сможет больше бежать. И более чем сомнительно, что осел сможет после этого найти дорогу назад. Кроме того, у них не было времени ждать так долго.
– Мы все равно не сможем взять его с собой туда, куда направляемся, – сказал Гилфалас. – Меня самого мысль о Зарактроре наполняет ужасом. Туннели там длинные и узкие, а шахты глубокие. В залах со множеством колонн царит вечный полумрак. Осел бы этого не выдержал.
– Я об этом тоже подумал, – отвечал Альдо. – Здесь у него, по крайней мере, есть еще шанс, если только он не попадет в руки другим больгам.
Когда он произносил эти слова, ему снова вспомнилась картина из его сна: встреча в тумане. Он отчетливо видел внутренним взором оборванную веревку на шее осла. Неужели он все это предвидел? И встретятся ли они с Алексисом еще когда-нибудь?
Бурин не прислушивался к их разговору. Он вертел головой в разные стороны, как собака, берущая след.
– Ты все еще веришь, что мы найдем Зарактрор? – спросил он Гилфаласа довольно строго.
Гилфалас улыбнулся:
– Я знаю, где мы находимся. Смотри! Канава, в которой они нашли убежище, была высохшим руслом ручья, впадавшего в озеро, которое сейчас, до сезона таяния снегов, превратилось просто в маленький пруд, почти лужу. Озерные лилии, которые когда-то цвели вдоль его берегов, погибли от холода.
– Это было именно здесь: я пришел в себя, и мне казалось, что я в Итиаз Кайден, Водах Пробуждения. Здесь или в другом месте, очень похожем на это.
Он говорил таким тоном, словно готов был в следующий миг запеть. Но Бурин прошел мимо него и, тяжело ступая, направился по хрустящему льду в направлении скалы.
С дороги это выглядело так, будто горный ручей, питавший маленькое озеро в другое время года, выходил прямо из камней у подножия скалы. Но при ближайшем рассмотрении картина менялась. Внезапно там, где до сих пор была видна отвесная скала, открылся проход. Это была не иллюзия, лежащая в основе магии эльфов; это было искусство, как бы сотрудничающее с природой.
– Работа гномов, – сказал Гилфалас.
В самом деле, вход был устроен чересчур аккуратно, правильно, чтобы быть естественным. Слишком прямыми и крутыми были края, слишком гладкими – стены галереи, ведущей в глубину. А сверху над аркой красовался вырезанный в камне знак – стрела с раздвоенным острием.
– Что это означает? – спросил Альдо.
– Это гномий глипт, – пояснил Гилфалас, – однако, что он означает, может сказать только Бурин.
– Это знак Фрегорина, – пробурчал Бурин, – владыки Зарактрора.
– Мы пойдем туда? – спросил Горбац, который уже терял терпение.
– Фрегорин давно мертв, – заметил Альдо. – Он сидит на троне в Сводчатом зале, превратившись в камень, как это рано или поздно случается со всеми гномами, – продолжал он, бросив искоса взгляд на Бурина. – Так, во всяком случае, рассказывают в Эльдерланде.
Бурин молчал.
Разговаривая, они постепенно вступили в туннель, который перед ними открывался. Он был довольно высок, так что даже Горбац без труда мог идти по нему выпрямившись, и широк настолько, что можно было идти и по двое.