Сомнения продолжали терзать душу Дага. Он не должен поддаваться им, не должен сомневаться в кодексе воинской чести, которому следовал всю свою жизнь. Это тоже вина женщины. Из-за нее он больше не мог смотреть на ирландцев как на безликих врагов, которые заслуживают только смерти.
Выбравшись из спального мешка, Даг выпрямился и подошел к корме, на которой Рориг управлял кормовым веслом.
– Мне что-то не спится, постою у руля, – сказал он молодому воину.
Кивнув, Рориг передал ему рукоять весла и отправился спать.
Даг с наслаждением вдохнул свежий морской воздух. Рука его все еще болела, и все же лучше было занять себя чем-нибудь, а не лежать на палубе, напрасно стараясь заснуть. Подняв лицо вверх, викинг обвел взглядом купол небес, привычно находя нужные ориентиры, по которым следовало править драккаром. Почувствовав прилив энергии, он с облегчением вздохнул. Блеск звезд над головой, плеск волн за бортом, ощущение мощи корабля и своей воли над ним – все это сливалось для Дага в одно привычное ощущение. Тихая оседлая жизнь не для него; его судьба – скользить под парусом над бурным морем, пока валькирии не вознесут его в Валгаллу.
Порыв ветра сбил драккар с курса, но одним движением руки он тут же выправил его. «Дева бури» легко и грациозно летела по волнам, чутко отзываясь на малейшее перемещение руля, как и подобает женщине. Даг нахмурился: отчего-то он все время возвращался мыслями к пленной ирландке. Покорится ли она ему когда-нибудь, и будет ли эта покорность искренней.
Проснувшись, Фиона почувствовала, что живот ее сводит от голода, а руки затекли и болят. Приподняв голову, она тут же сощурилась от ярких лучей солнца. С сожалением она убедилась, что с наступлением утра викинги никуда не пропали. Теперь это была ее новая жизнь – качающийся на волнах драккар, угрюмые захватчики, физические тяготы и лишения.
Девушка встала и огляделась. Даг сидел на рундуке неподалеку от нее; его брат, стоя на корме, работал рулевым веслом. Остальные викинги лежали и сидели на палубе, играли в кости, возились со своей добычей. Фиона заметила, что кое-кто из них ел. Желудок ее снова судорожно сжался.
Она вздохнула. Лучше уж думать о делах, которыми ей предстоит заняться. Медленно пробираясь по палубе в направлении палатки, она услышала несколько резко произнесенных слов и подумала: как хорошо, что ей не дано понимать по-норвежски. Она чувствовала себя мышкой, пытающейся проскользнуть мимо спящего кота, и каждую секунду ждала, что кто-нибудь из викингов набросится на нее.
Оказавшись в палатке, Фиона начала приводить себя в порядок. Сегодня она чувствовала себя куда лучше, чем вчера, потому что страх куда-то исчез. Девушка решила, что не будет попусту проливать слезы, а вместо этого посвятит все свои мысли отмщению.
– Укрепи меня, – воззвала она к духу своего отца. – Помоги мне выжить.
Закончив причесываться, Фиона бросила взгляд на входное отверстие. Она не могла больше здесь задерживаться, опасаясь, как бы не вернулся Сигурд и не выбросил ее из палатки.
Ей удалось незаметно выбраться наружу, но сердце ее дрогнуло, когда она увидела, что на ее дороге стоит один из варваров. Викинг этот был молод и на вид далеко не так свиреп, как остальные; темно-рыжие волосы и светлые глаза делали его похожим на ирландца.
Сгорбившись, Фиона постаралась незаметно прошмыгнуть мимо, но, к ее удивлению, викинг протянул ей кусок вяленой рыбы, сказав при этом несколько гортанных слов по-норвежски.
Девушка неуверенно взглянула ему в лицо. Можно ли ей взять еду? И что он может пожелать взамен? И все же она была так голодна – если ей не удастся хоть немного поесть, силы окончательно покинут ее, и тогда она уже не сможет дать отпор ни одному из них.
Она протянула руку к еде. Глаза викинга удовлетворенно блеснули. Фиона откусила кусок, потом другой…
Сердитый окрик заставил ее вздрогнуть. Оглянувшись, Фиона увидела, что к ним приближается недавний пленник ее отца: голубые глаза его метали молнии. Бросив несколько резких слов в сторону молодого викинга, он схватил Фиону за руку и потащил за собой. Испуганная, она покорно шла за ним, стараясь ни за что не зацепиться. Когда они добрались до кормы, викинг толчком усадил ее на палубу, пробормотав что-то не особо лестное по-норвежски.
Фиона посмотрела на него снизу вверх. Сделав пару шагов в сторону, он принялся шарить в ближайшем рундуке, где, должно быть, хранил съестные припасы. Когда он повернулся с бочонком в руке, инстинкт подсказал Фионе, что ей следует быть настороже. Она успела увернуться в тот самый момент, когда викинг вытряхнул на то место на палубе, где она только что сидела, содержимое бочонка – соленую рыбу. Ее обдало струей едкого рассола.
Не выдержав, Фиона воскликнула:
– Зверь! Негодяй! Грязная свинья! – Проклятия градом сыпались на ее обидчика, но все они казались ей слишком слабыми, чтобы достойно отделать этого сумасшедшего, измывающегося над ней. Лучше бы он тогда истек кровью!
Девушка вскочила на ноги, чтобы не оказаться в мерзкой соленой луже, растекающейся по палубе, и быстро взглянула вокруг, отыскивая что-нибудь, что можно было бы использовать как оружие. Не раздумывая, она схватила попавшееся ей на глаза сломанное топорище и замахнулась им, но викинг даже не пошевелился; он стоял, не спуская с нее холодного взгляда прищуренных глаз. Фиона вспомнила, как Дермот когда-то учил ее поведению в бою: «Не смотри туда, куда ты хочешь нанести удар; твой противник сразу поймет это и сумеет защититься». Теперь настало время на практике применить наставления брата.
Однако осуществить свое намерение она так и не успела: за спиной послышались какие-то фыркающие звуки, и оглянувшись, она увидела, что Сигурд, выпустив из рук рукоять рулевого весла, согнулся пополам и судорожно хохочет, держась за живот.
– Клянусь молотом Тора! Мне еще не приходилось видеть ничего подобного! – еле выдавил он сквозь смех. – Мой брат набросился на тебя из-за рыбы, а ты – скорее муха, чем женщина, – пытаешься угрожать ему этой щепкой!
Сигурд смеялся так заразительно, что остальные викинги постепенно тоже присоединились к нему. Фиона почувствовала, что краснеет, и стерла со щек слезы. Она не может позволить себе такую роскошь, иначе Сигурд и все остальные будут еще больше потешаться над ней. В отчаянии она швырнула обломком Дагу в лицо, но промахнулась, и деревяшка исчезла за бортом.
Даг двинулся к ней. Гнев и унижение, только что испытанные Фионой, сменились страхом, когда она почувствовала, как его пальцы сомкнулись вокруг ее запястья. Кивком головы он указал ей на кучу рыбы и что-то отрывисто произнес. Хотя Фиона не знала ни слова на его языке, она все прекрасно поняла по яростному взгляду его голубых глаз. «Ешь или я суну тебя лицом в эту рыбу», – говорили они.
Вырвав руку, Фиона нагнулась, взяла большой кусок соленой рыбы и начала через силу жевать. Как только она проглотила пережеванный кусок, поток слез прекратился.
Стоя в нескольких дюймах от пленницы, Даг немного расслабился; его льдисто-голубые, глаза смягчились. Поодаль раздался новый взрыв смеха. Взглянув туда, Фиона внезапно вспомнила о молодом викинге. И тут же сильные пальцы, взяв ее за подбородок, рывком повернули ее голову; в лицо ей уперся немигающий взгляд Дага. К своему удивлению, она обнаружила, что теперь с легкостью читает выражение его глаз; на этот раз они говорили: «Только попробуй еще раз принять что-нибудь от этого молодого викинга, и я вырежу ему сердце».
Вздрогнув, девушка откусила еще кусок рыбы. Как ей попить этого человека, чего он хочет?
И тут заговорил Сигурд: он словно подслушал ее мысли:
– Смотри только на своего хозяина, девчонка. Даг Торссон – единственный, кто имеет право кормить тебя, прикасаться к тебе или смотреть на тебя. Попробуй только ослушаться его, и ты тут же вновь испытаешь на себе всю тяжесть моей руки, не говоря уже о руке моего брата. Я предупредил тебя и не желаю, чтобы хоть один из моих людей получил рану из-за рабыни.