Оба айрина обернулись, а тут я вся такая в одеялке стою.
— Почему она раздета? — практически зашипел тот, который мой.
— Разделась, — пожал плечами тот, которого я испугалась, что мой, но он не моим оказался. И ведь не врет, гад! Не поспоришь, сама разделась.
— Ты к ней прикасался? — Ох, кажется, у кого-то глаза засияли. Прямо как тогда, в номере. Только смотрел мой спаситель сейчас не на меня. — Прикасался?
— Хотел… — сероглазый собирался продолжить, но раздался такой рык, что я как стояла, так и осела на кровать.
— Поединок! — выкрикнул мой. — Ставка — жизнь!
— Успокойся, като! Я не прикоснулся к девочке и пальцем! — тот, который совсем не мой, пытался его образумить. — Видимо я двери перепутал. Мне очень жаль.
Сероглазый прошагал к дверям, там развернулся, лихо подмигнул мне и скрылся. Ну, зараза же!
И вот после его ухода тучи сгустились над спальней. Ну не тучи, конечно. Но стало как-то неуютно, тишина опять неприятная повисла. Я вся в одеяле почти голая сижу, спаситель мой посреди комнаты сопит, руки в кулаки сжимает. Вот так слияние двух энергий! Нарочно не придумаешь.
— Я бы тебе чайку предложила, но нао носит только сок, — примирительно сказала я.
Ой, зря! Как-то нехорошо он обернулся, резко очень. Глаза горят, ноздри раздуваются, что даже немного страшно сделалось.
— Ну не хочешь сока, так и скажи, чего глазами-то на меня сверкать? И вообще, откуда я знаю, кто из вас со мной быть должен? В контракте имен не было! Да я все равно твоего имени не знаю!
И куда меня несет! Я же его еще больше злю, а он большой и сильный, а я… Я маленькая и дура. Господи, подскажи правильные слова, мудрые! Направь и укрепи!
— Отоми! — гаркнул зеленоглазый.
— Я! — зачем-то подскочила и вытянулась во весь рост я.
Таори-дахак пару раз глубоко вздохнул, как-то устало добрел до кровати и сел на самый край.
— Вот скажи, почему с тобой всегда все не так? — совсем тихо спросил он.
— В смысле? — вот честно, мне даже обидеться вдруг захотелось. Это что во мне не так? Бела и румяна, вся без изъяна, между прочим!
— Отпустил тебя за вещами — ты с другим айрином пересеклась, оставил в номере — сбежала, заключил с тобой контракт, поселил в комнатах моей тайлины — так ты и здесь мужчину нашла!
— Не виновата я! Он сам пришел! — честно возразила я.
— Ты просто притягиваешь к себе неприятности, отоми, — грустно вздохнул айрин.
— До встречи с тобой ничего подобного не замечала! — в самом деле обиделась я. — И вообще, если слияние энергий, предусмотренное контрактом, отменяется, то я ложусь спать! День знаешь ли чертовски тяжелый был!
И я забралась под одеяло, а сверху… сверху на себя еще покрывалко то самое натянула. В общем закопалась основательно. Чувствую, озадачили айрина мои слова. Даже по спине заметно. Застыл, выпрямился, развернулся…
— Кто тебе сказал, что не будет? — вкрадчиво так спросил, до мурашек.
А я в домике! Поздно! Меня нужно было тепленькой брать!
— Сама решила! — и закопалась поглубже.
— Неверное решение! — меня раскопали значительно быстрее, чем я закукливалась. — Значит, говоришь, слияние энергий тебе нужно?
Ой, в глаза-то я ему не смотрю — себя потерять боюсь, только слышу, как он дышит. И тепло его даже через рубашку ощущаю, и почему-то дрожу вся, когда он меня так прижимает к себе.
— Мне нужно? — зачем-то продолжаю возражать я. — На кой оно мне сдалось? Я вообще на ваш отбор не приходила!
— А вот это верно! Ты моя неуловимая отоми! — прошептал он прямо в губы.
А потом… Потом он их все же накрыл своими. И поцелуй больше не был жалящим, он был необходимым, самым нужным сейчас. Наверное, потому что все слова вдруг оказались лишними. Теперь говорили наши тела, наши сердца, наши души.
Глава 11. Странный обмен энергиями
Я не просто чувствовала его прикосновения, я дышала им, горела, жила им в те мгновения. Если с Мишкой Кудиновым, в чувства к которому я тогда верила, отчего-то испытывала стыд и неудобство, то с зеленоглазым спасителем ничего подобного не происходило. Наоборот, мое тело откликалось на любое его действие, на поцелуи, на ласки. Все, что между нами случалось было гармоничным и правильным, и совершенно не вызывало внутреннего отторжения и дискомфорта. А еще хриплое «отоми», которое он то и дело выдыхал, вообще сносило крышу.