Карен не стала снимать перстень, а просто натянула перчатки.
Яр недовольно отвернулся, но промолчал, предчувствуя, что вскоре пожалеет, что решился перейти границу Тар Имо.
Глава 2. Русалки
— Ну, что скажешь?
Селений в последний раз взглянул на изображение, после чего создал слепок, который парил в сантиметрах двадцати от украшения, созданного Калидом.
— Идентично, — вынес вердикт Селений. Калид смахнул капельки пота со лба. На создание этой диадемы дракон потратил около года. Одни поиски камней заняли львиную долю времени.
Диадема Алике. Один из древних архивариусов, который лично говорил со жрицей внес в книгу рисунок диадемы. Многие одалимы пытались затем воссоздать ее, но это никому не удавалось до сегодняшнего дня.
— Где ты взял озалим?
Озалим- драгоценный камень был тверже алмаза. В древние времена озалим был завезен в Изолеру из другого мира, с тысячелетиями камни — дробились, а его цена росла. Так что это была большая находка- найти чистейший камень с голубиное яйцо.
— Мер’тей пожертвовал из своей сокровищницы.
Селений обрадовался, что рядом нет Дарса, с промелькнувшей мыслью он не хотел ни с кем делиться. Ведь порой жрец Алике ловил взгляды, который первый магистр бросал на Эльвиру. Одалимы верили в нерушимость брачных уз. Верность не подвергалась сомнению. Но ведь невозможно было управлять собственными чувствами и желаниями. Конечно, Мер’тей никогда не заговорит о своих чувствах, но избавиться от них не мог даже первый магистр.
— Щедрый дар, — пробормотал Селений. Калид вздрогнул, внимательно взглянул на друга, но одалим отвел взгляд, пристально разглядывая диадему, которую успел изучить до мелочей.
— Мер’тей был моим наставником, он приглядывал за мной после ухода родителей, хотя я и не был уже ребенком. Да и в детстве… — Калид осекся, — меньше всего на свете мне бы хотелось причинять ему боль.
Селений поднял взгляд, значит он не один такой наблюдательный.
— И давно ты…
Калид пожал плечами. Сто лет назад он искренне желал, чтобы Тар Имо стали домом для Эль. Да, одалимы не в одночасье приняли ее. Но прошло время, и Эльвира заняла определенную нишу. Смотрительница Тара, целительница и мать того, кому было суждено изменить судьбу королевства.
Злился ли Калид на Мер’тея? Нет. Ревновал? Тоже нет. Во-первых, Калид не сомневался в верности Эль, а во-вторых, никогда не допускал мысли о том, что первый магистр может предпринять действия, чтобы получить желаемое.
Драконы не любили, когда их жалели. Но Калид сожалел и надеялся, что когда-нибудь более сильные чувства к другой женщине, вытеснят привязанность Мера к Эль.
— Поэтому и ратуешь за открытие границ и возобновление дипломатических миссий в другие королевства? — спросил Селений.
— Мир не стоит на месте, Сел. Невозможно развиваться, укрывшись за магическим щитом. А что касается женщин других рас, мы имеем неоспоримое преимущество- наши дети всегда будут драконами, так что нам не грозит раствориться среди других народов.
— Не все женщины бессмертны, как драконы, — возразил Селений. — А обряд, который провел ты…если верить книгам, то проводя его, умер не один дракон.
— Но при этом они рисковали… даже не ради избранниц, а ради друзей. Неужели ты не рискнул бы?
— Не знаю, — серьезно ответил дракон, — в моих мечтах я вижу рядом с собой драконицу.
Калид невольно улыбнулся.
— Я тоже не видел себя рядом с человеком. Подумай об этом на досуге, Селений.
Одалим нахмурился.
— Будущее все расставит по своим местам.
— Это точно, — Калид посмотрел на заготовку небольшого резного сундучка для диадемы. — Мне еще хватит работы на несколько часов. Если хочешь- можешь окунуться в озеро.
— Предложил бы тебе помощь, но, думаю, она тебе не нужна.
— Иди уже.
Селений был одним из нескольких жрецов Алике на весь Тар Имо. Одалим заглядывал в будущее, озвучивал волю жрицы и однако же, она ни разу не удостоила его личной встречи. Да и ее волю Сел скорее угадывал, нежели получал непосредственно приказы. К тому же Селений заглядывал в собственное будущее и всегда видел только одно- тьму.
Дракон подошел к озеру с чистой прозрачной водой, скинул верхнюю одежду, подумал и разделся догола. Сел любил плавать, часто именно плаванье позволяло ему привести мысли в порядок. Дракон нырнул в воду с головой, проплыл метров шесть и вынырнул.
— Ух ты какой миленький!
— Ага, красавчик.
— И фигура ничего.
— Нет, чуть бледноват.
— Зато глаза красивые.
— И крылья.