— О чем ты говоришь?! — крикнула она. Он так и не отпустил прядь ее волос, поигрывая ею и не отрывая от нее взгляда.
— Я говорю о том, что следует использовать отпущенное нам время, Шонтэль. Ночное время. Тебе нужен автобус. А мне нужна ты. Мне хочется еще раз насладиться тобой. Ее словно окатили ледяной водой. Насладиться ею!.. Ну да, плата за автобус.
— Все элементарно, не правда ли? — продолжал он. — Нужно лишь дать то, в чем ты отказала два года назад, получив от меня все, что хотела.
— Это ложь! — запротестовала она с дрожью в голосе, видя, что надежды ее рушатся на глазах. — Ничего я не получила!
Глаза его загорелись зловещим огнем.
— Латиноамериканский любовник — разве не этого ты хотела? Он ухмыльнулся.
— Так не дай мне разочаровать тебя сегодняшней ночью. У нас еще полно времени. Обещаю тебе, ты переживешь много нового.
Нового, горячего, безжалостного…
Ужаснее всего было то, что Шонтэль не могла избавиться от нараставшего возбуждения. Та истинная плотская радость, то наслаждение, что она получала в минуты их близости, были не сравнимы ни с чем на свете. Никто не мог вызвать в ней подобные чувства за последние два года. Одна мысль о том, чтобы вновь прикоснуться к нему, почувствовать его…
Но он обращался с ней как со шлюхой, предлагая заняться сексом в обмен на автобус. А секс — это не любовь. Лишь ее жалкое подобие. Это отвратительно! Она не могла унять сердцебиение, а он продолжал накручивать на ладонь густую прядь ее волос, все ближе притягивая Шонтэль к себе. Другую руку он положил ей на грудь и стал нежно поглаживать, с удовлетворением ощущая, как с каждой секундой все больше твердеют ее соски.
— Прекрати! — прошептала она, ненавидя себя за то, что не может устоять перед ним. Беспощадная усмешка.
— Ты и правда хочешь этого?
Он, словно дьявол, искушал ее. Правда заключалась в том, что ей совсем не хотелось его останавливать. Ей хотелось, чтобы это длилось целую вечность. Но Шонтэль знала, что вечности не будет. Будет одна ночь. Последняя ночь.
Первобытные звериные инстинкты проснулись в ней. Он говорил, что не женат.
Он, снедаемый уязвленным самолюбием, по-прежнему хотел ее и пробуждал в ней ответное желание, но…
— Я не привыкла заниматься любовью за плату, — произнесла она.
— Хорошо, когда можешь выбирать, — ласково шепнул он. — Но сейчас не те обстоятельства.
— Ладно, но давай сразу договоримся, Луис… С бьющимся сердцем Шонтэль сунула руку под его рубашку и, проведя ею по его груди, легонько ущипнула. Его дыхание участилось, и это было музыкой для ее ушей. Она тоже могла властвовать над ним. В голосе ее был и вызов, и флирт… Глаза дразнили его, сводя с ума.
— ..Я останусь с тобой сегодня ночью, позволю тебе… — она взглянула на его губы, — полакомиться мной… и получу автобус? Это и есть условие нашей сделки?
— Да, — подтвердил он.
— Тогда позаботься обо всем прямо сейчас, Луис. Я хочу услышать, как ты позвонишь и распорядишься, чтобы пассажирский автобус был у дверей отеля «Европа» завтра утром, как только перестанет действовать комендантский час. Потом я позвоню Алану, скажу, что со мной все в порядке, и останусь с тобой до утра.
Луис стиснул зубы — этот ее деловой настрой вызвал в нем глухое раздражение. Но карты сданы, правила игры объявлены, и менять их поздно. Шонтэль почувствовала себя триумфатором. Предусмотрительность прежде всего.
На губах ее заиграла приятная улыбка.
— «Ночь необузданной страсти»— звучит неплохо, Луис. Надеюсь, ты горяч, как и прежде. — Однако чувство опасности уже зародилось в ней. От мрачной, холодной улыбки, что на мгновение появилась на лице Луиса, Шонтэль бросило в дрожь. Похоже, и для себя он решил устроить ночь, полную удовольствий.
Он взял ее руку и медленно отвел в сторону.
— Очень скоро ты ощутишь это на себе, ответил он, проведя рукой по ее шее. Если бы не одежда, он был бы похож на дикого зверя. — И уверяю, ты не пожалеешь, — сказал он, и, прежде чем она успела что-то ответить, их губы слились в долгом поцелуе.
Шонтэль даже не пыталась сопротивляться. Страсть, охватившая ее, желание ласкать его, слиться с ним воедино были непреодолимы. Его чувственные губы касались ее, и Шонтэль затрепетала от удовольствия. Могут ли возродиться между ними те чувства, что некогда обуревали обоих, или горькая обида единственное, что им осталось? Она обхватила рукой его шею и крепче прижалась к нему: поцелуи обещали еще большее наслаждение. Коснувшись рукой его горячей твердой плоти, она почувствовала, что готова отдаться ему. Поэтому, когда он вдруг отстранил ее, сделав это довольно грубо, она испытала шок.
— Должно быть, ты изголодалась по мужчине, а, Шонтэль? — усмехнулся он. — Но это лишь закуска для возбуждения аппетита. Теперь я выполню свою часть сделки. Не расстраивайся, впереди длинная ночь.
Луис направился к телефону. Он отлично владел собой. Оставленная Шонтэль никак не могла прийти в себя. Дрожь била ее, живот свело судорогой, мысли беспорядочно кружились в голове.
Она любила его… и ненавидела. Она страстно желала его… и ей хотелось вырвать жестокое сердце из его груди. Будет ли это ночь безумной любви или всесокрушающей ненависти? Она не знала… Не могла решить…
Он снял трубку, набрал номер и назвал свое имя с присущей ему легкой надменностью. Луис Анхель Мартинес… Она никогда никого так не любила. Но его отношение к ней…
Чего она добьется, оставшись здесь?
Автобус, напомнила она себе.
Но автобус не был ответом на вопросы.
Она должна воспользоваться этой ночью. Ей нечего терять. Одна ночь… всего одна ночь… если только она не сумеет превратить ее в нечто большее.
Глава 4
Луис был непоколебим. Внутри он испытывал боль, но взгляд, брошенный им на Шонтэль, стоил любой боли. Эта ведьма была загнана в угол, ей не уйти от него.
Во время разговора он повернулся к ней спиной. Говорил он с Рамоном Флоресом, человеком, который мог обеспечить любой наземный транспорт в Ла-Пасе. Здесь было принято говорить на кечуа — древнем наречии инков. В сложившейся ситуации Луис воспользовался им, зная, что недурно владеющая испанским Шонтэль не поймет ни слова.
Лучше ей не знать, решил он. Ведь она так уверена в своей способности получить то, чего хочет. Но еще до того, как закончится эта ночь, она поймет, кто здесь хозяин, а затем он подарит ей прощальный поцелуй, такой же жестокий и безжалостный, каким она одарила его два года назад.
— Автобус — не проблема, Луис, — сообщил Рамон. — Единственное, что… Луис насторожился.
— Продолжай.
— Просить кого-то из моих водителей — пустая трата времени. Могут арестовать на первом же перекрестке. Если солдаты увидят местного за рулем автобуса… Они не пропустят. Слишком подозрительно.
Луис нахмурился. Об этом он не подумал. Если сейчас он не достанет… Должен достать. Выглядеть слабым и беспомощным в глазах Шонтэль Райт он не собирался. Должен быть выход.
— Знаешь, а твой друг-австралиец вполне мог бы сам попробовать. Он все-таки иностранец, — предложил Рамон. — Раз уж он решил пойти на риск и вырваться отсюда вместе со своими туристами, так пусть подъедет и заберет автобус.
Доводы, приведенные Рамоном, были разумными, но уговор с Шонтэль выглядел иначе. И он должен был придерживаться обещанного. Однако суть сделки не менялась. Алан получит то, чего просит.
— Кто-нибудь в автопарке сможет дать ему автобус? — спросил Луис.
— Комендантский час действует до шести. В шесть тридцать у ворот будет ждать человек.
— Спасибо, Рамон.
— Твой друг неосмотрителен, Луис.