Картина вырисовывалась скверная. И раз уж мы перешли на новый уровень доверия, я решила рискнуть.
— Скажи-ка мне, Грес, а бриллианты в Велиссии ценятся?
— Ещё как ценятся! Только где же их взять?
— Есть у меня основания полагать, что я знаю место. Мне нужен металлический совок. Раздобудь, а я уложу детей подремать.
Грес опять махнула рукой над головой, таращась на меня.
— Дети, наверное, тоже не могут вас узнать, моя госпожа. Вы их никогда спать не укладывали. Может быть, и не нужно?
— Нужно, — отрезала я. — Пусть привыкают и растут с уверенностью, что мать их любит и заботится. В конце концов, я все делаю ради них. А иначе мне и смысла нет напрягаться.
Я поднялась и составила тарелки в мойку.
— Как нет? Вы же такая молодая! Раньше любили балы и красивые платья. У меня ощущение, что ваша душа постарела на десятки лет.
— Грес, милая, не надо развивать тему, правду о которой ты боишься услышать, — усмехнувшись, посоветовала я. — И вообще, меньше знаешь — крепче спишь. Вдруг менталисты будут и тебя допрашивать.
Гресия вскочила и мухой вылетела из кухни. Надеюсь, искать совок. А я пошла к детям.
Софи клевала носом на коврике, а Марк снова рисовал. Я подошла к нему и взглянула через плечо на рисунок: простым карандашом он набрасывал нашу сегодняшнюю встречу в лесу с генералом.
— Великолепно, мой хороший! — потрепала я мальчика по волосам, подумав о том, что надо будет купить ему все необходимое для развития таланта и нанять учителя.
А Софи — нормальных кукол и пушистый ковёр!
— Мама, а мы пойдём ещё собирать разные цветы и травку? — спросила малышка.
Я подхватила её с ковра на руки.
— Ещё лучше, детка! Сейчас вы поспите, а вечером мы пойдём ловить рыбу, — заговорщическим тоном сообщила я.
— Поспим? Я не сплю днем, мам. Я взрослый! — возмутился Марк.
— Конечно, взрослый. Ты просто полежишь, чтобы сил на вечер набраться.
Угу, конечно! Взрослый он! Марк отрубился в самом начале сказки про колобка, даже раньше Софи. Дети жили в одной комнате — наверное, из каких-то экономичных побуждений. Комнат-то в доме полно. Надо будет детей расселить после ремонта.
Я вышла из спальни, закрыла за собой дверь и спустилась по лестнице. Гресия ждала меня внизу с совком для мусора и детской лопаткой.
— Возьмём всё, — одобрила я и направилась на улицу.
Опять накатило волнение. Повезёт, не повезёт? Господь и Строгий Родитель, не мне, так этим невинным детям, помогите кто-нибудь!
— Госпожа, что вы хотите сделать? Вы думаете, тут есть клад? Считаете, ваша тётка что-то зарыла в землю?
Грес семенила за мной к ручью и от волнения засыпала меня вопросами.
Я тоже страшно нервничала, поэтому выдавала ответы короткими рублеными фразами.
— Там должен быть графитовый карман. Но тогда хватило лопатки и сил пятилетней девочки. Сейчас не знаю. Но место я хорошо помню.
Мы подошли к камню, и я, опустившись возле него на землю, принялась делать подкоп.
— Под камнем копать? — уточнила нянька, присаживаясь рядом.
Она была вооружена совком.
— Да, копай под него и задевай дно острыми краями, должен отвалиться кусок.
Минут пятнадцать мы усердно копали и стучали по камню, а на шестнадцатой совок Гресии ударился обо что-то в земле.
— Госпожа, тут, похоже, шкатулка! — закричала няня истерически.
Я, кстати, тоже, когда в детстве нашла бриллианты, истерически кричала «Стеклышки! Стеклышки!»
Я мигом подошла к Гресии и в две руки мы выкопали шкатулку из чёрного камня. Красивого чёрного камня. Я ещё подумала, что её тоже можно продать. Вероятно, не так дорого, как бриллианты, но не мешало бы ее оценить.
— Как она, интересно, открывается? — задумчиво спросила я, вертя каменную коробочку.
У неё даже замочной скважины не имелось.
— О, госпожа! Это магический сохранник. Такие обычно завязывают на кровь. Если это зарыл кто-то из ваших предков, то должно сработать. Вот, видите завиток на крышке? Надо его нажать.
Я, как доверчивая дурочка, нажала на завиток и вскрикнула от болезненного укола!
— Грес, ну ты чего⁈ Надо было мне хоть руки помыть сначала!
Сунула уколотый палец в рот и зашипела.