– Я боюсь крови.
– Правильно. Извини, пожалуйста.
Окончательно запутавшись, мы, внезапно ослабев, сели на пол. И только сейчас я разглядела, что Чаки закутан в две наволочки и, устыдившись, накинула на него ещё скатерть с кисточками.
Сдав отпечатки зубов, мы окончательно выпали из списков подозреваемых. Смерть каждого властелина произошла от самого близкого ему по духу друга — но почему самые верные, презрев свою преданность, бросились на хозяев? Временное помрачнение рассудка, месть, зависть, просто захотели поприкалываться?
Как единственного уцелевшего властелина, меня скрыли в женском общежитии ведьм. Чаки временно, для моей безопасности, посадили в яму, служившую для хранения потерянных собаками костей. Здесь его было не найти. Расставаясь, он, тяжело вздыхая, протянул мне свой меч.
– Позаботься о нем, он будет скучать.
Я пообещала, полировать его по пять минут каждый вечер, но тотчас забыла об этом.
Длинный ряд одинаковых, обшарпанных дверей, выходящих в полутемный коридор с туалетной комнатой в конце. Тяжеловесно переваливаясь, меня ведет вчерашняя знакомая вахтерша-кактусиха. Кое-как ковыляя узловатыми корнями по истертому полу, она изящно покачивает разукрашенным глиняным горшком — точь-в-точь кринолин, только, вверх ногами. Внезапно она примечает, как одна из ведьмочек переманивает осветительного светлячка, одного из тех, что сидя в коридорном плафоне, освещают нам путь. Подставив руки, девочка ловит зачарованное насекомое и оглянувшись роняет его. Иголка, метко пущенная строгой вахтершей, возвращает светлячка на место. Я, рассеяно скользя взглядом по крашенной еще в прошлом веке ядовито-зеленой стене, припоминаю, что ещё вчера, именно эта кактусиха, закрывая своим колючим телом проход в жилье ведьмочек, недовольно выговаривала мне.
– Да вы глаза разуйте. Какая вы девушка. Что я читать не умею. По документам — темный властелин. А у нас посещение лицами противоположного пола только до одиннадцати. Нет, не пущу. Знаю я вас, потом не найдешь по комнатам. Постыдились бы, все-таки уважаемый господин. А все туда же, к молоденьким ведьмочкам. Нехорошо! — И ощетинившись, она стояла как неодолимый бастион. Если бы девчонки не выкинули мне из окна ковровую дорожку, то пожалуй, я бы уже была мертва.
В вечер накануне известных событий, мы вызывали дух Саурона. Явившись, он первым делом, как всегда, наорал на меня. От умиления, я даже прослезилась.
– Папочка. А ты совсем не изменился.
– Я же призрак — как был, так и остался. Хватит дурить, Элфани. Собирайся на битву, прошлепала союзников, будешь отдуваться за всех. Чего глазами хлопаешь, враг ближе, чем ты думаешь. А за Мордор ответишь! Насажала роз!
И тут я явственно ощутила себя его дочерью.
– Мой Мордор, что хочу, то и делаю.
Он, качнувшись, начал таять. Торопясь передать мне что-то важное перебил:
– Да я в принципе ничего, ты там, это, не давай себя укокошить, ладно. Я еще на внуков поглядеть хочу, тогда вызовешь, обещай мне… — и он окончательно растаял.
– Обещаю папа.
Внуков! Ему легко говорить, но кроме того темного эльфа, на меня никто внимания не обращал. Все считали, что с девушкой, носящей мужской титул, не все в порядке.
И вот я во второй раз иду по длинному коридору с трехлитровой банкой, на дне коей сидит печальный сирота — ротан. Меч чертит белую полосу на линолеуме, плечи оттягивает арбалет, свернутое одеяло и подушка в другой руке. Ятаган, за неимением свободных рук, просто держу в зубах.
– Вот здесь, — войдя в комнату, занимаемую тремя ведьмами, что сидели на кроватях и красили ногти на ногах, кактусиха с размаху шлепнула продавленную раскладушку. Одеяло, согревавшее не одно поколение, темных сил и подушка с пятнами жирных пирогов — моё убежище было не только удобным, но и весьма приятным.
– Уплотняемся девочки. Не обижайте новенькую, — вахтерша, посвященная в тайну моего титула, все же считала своим долгом предупредить.
– Смотри у меня.
Ведьмочки, тотчас узнав меня, с визгом приветствовали.
– Глядите, Эльфи. Со своими харчами. — Они приняли банку за вчерашний рыбный суп.
– Мы тут поживем немного, — я осторожно поставила банку возле ножки раздолбанной раскладушки. Сложив руки на коленях, села на табуретку и обреченно приготовилась ждать своего убийцу. Девчонки тем временем, наведя марафет, тоже ждали, но только своих ухажеров. Вот так всегда… В коридоре уже начиналась вечерняя суматоха. Хлопали двери. Звенела посуда. Слышался приглушенный смех. Поминутно раздавался громкий барабанный бой в чьи-нибудь двери, и кто-то радостно кричал.