Перед окном стоял огромный письменный стол из потемневшего от времени дерева. На полированной поверхности не было ничего, кроме плоского монитора компьютера и клавиатуры, а также изящной серебряной вазы со свежей веточкой жасмина.
Это определенно не тюремная камера. Скорее, чей-то кабинет…
Шарлотта обернулась и увидела двух мужчин, стоявших по обе стороны двойных дверей. Они были одеты в черное, на поясах — мечи, каменные лица абсолютно бесстрастны.
Можно было бы предположить, что их одежда и мечи не более чем дань традиции, но это было не так. Их одежда и обувь были покрыты пылью. Стальные лезвия мечей блестели на солнце, и Шарлотте казалось, что она видит кровь. Конечно, это не так, этого просто не может быть.
Шарлотта уставилась на стражников, сердце билось все быстрее и быстрее. За спиной открылась дверь. Она резко обернулась и увидела, что в комнату вошел мужчина. Незнакомец подошел к столу, встал, скрестив руки на мощной груди, и вперил в нее изучающий взгляд.
Шарлотта не сводила с него глаз. Мужчина был высок, широкоплеч и сложением походил скорее на древнего воина, чем на современного бизнесмена. Мускулы его груди и рук натягивали белый хлопок деловой рубашки, под дорогой тканью темных брюк просматривались мускулы мощных бедер.
Его лицо, словно высеченное из гранита, с ярко-выраженными скулами и массивным подбородком, отличалось суровой красотой. Орлиный нос, прямые черные брови и красиво очерченный рот делали его неотразимым. Мужчина, сверлящий ее взглядом, был не просто красив, он обладал особой харизмой, присущей только очень сильным и очень властным людям.
Но не это буквально пригвоздило Шарлотту к полу.
Его глаза. Глаза цвета дымчатого кварца горели золотым огнем, тем же безжалостным, жестоким жаром, что и солнце пустыни. Это был тот самый мужчина, который подобрал ее в пустыне. Шарлотта была в этом уверена. Она никогда не забудет эти глаза.
Он долго молчал, и Шарлотта тоже, потому что не могла найти в себе сил заговорить. Мужчина бросил взгляд на стражников позади нее, приказав выйти.
За теми захлопнулась дверь, и они остались вдвоем. Комната внезапно показалась Шарлотте тесной, слишком маленькой, чтобы вместить и ее, и мужчину, что стоял напротив. Она не могла даже вдохнуть полной грудью — казалось, этот человек вытеснил из комнаты воздух.
Шарлотта вздернула подбородок, пытаясь унять сердцебиение и одновременно не сломаться под его безжалостным взглядом, но, похоже, ей это не удалось. Сцепив руки перед собой, чтобы не дрожали, Шарлотта сделала глубокий вдох и, наконец, решилась заговорить:
— М-м-м… вы говорите по-английски?
Ее голос прозвучал тонко и пронзительно в тишине комнаты. Мужчина ничего не ответил, продолжая пристально смотреть на нее. Это было крайне нервирующе.
Во рту у нее пересохло, и она пожалела, что не говорит по-арабски лучше. Потому что, возможно, он не понимает английского. Шарлотта хотела спросить его, где отец, а также поблагодарить за то, что он спас ее.
«Он посадил тебя в камеру, помнишь?»
Конечно, но, возможно, это был не он. Сложением он походил на средневекового воина, но костюм на нем был современный. Может быть, он начальник тюрьмы, в которую ее посадили? Или чиновник высокого ранга?
— Я… м-м-м… извиняюсь, — заикаясь, пробормотала Шарлотта. — Я должна поблагодарить за то, что вы спасли мне жизнь. Но не могли бы вы сказать, где мой отец? Видите ли, мы заблудились. И я… Я…
Она запнулась, ее слова были раздавлены тяжестью его взгляда.
Это было глупо. Ее отец сидит в тюремной камере, если не стал жертвой палача, а она позволила этому человеку запугать себя. Сейчас ей нельзя быть такой жалкой.
Пожалуй, ей следует представиться. В конце концов, у нее нет при себе никаких документов, так что, возможно, они понятия не имеют, кто она и кто ее отец, и поэтому посадили в камеру. Может быть, они решили, что она шпионка или диверсант?
— Итак, — произнесла Шарлотта, взяв себя в руки, — меня зовут…
— Шарлотта Деверо, — прервал ее мужчина глубоким, немного грубоватым голосом. — Вы ассистент на археологических раскопках, которые ваш отец, профессор Мартин Деверо, проводит совместно с Университетом Сиддка.
Его английский был безупречен, а акцент почти неразличим.
— Вы родом из Корнуолла, но живете в Лондоне и в настоящее время работаете ассистентом в университете вашего отца. Вам двадцать три года, у вас нет иждивенцев, и вы живете в квартире с парой друзей в Клэпхеме.