Все реже становился строй девушек, но оставшиеся лишь крепче стискивали факелы и продолжали пение. Зенэйс вдруг поняла, что отвлекало ее во время таинства: среди жриц она не видела своей младшей сестры Хризеис…
Последний толчок оказался гораздо сильнее предыдущих. Золотая статуя пошатнулась, и медленно заскользила, наклоняясь на бок. Последняя из юных жриц, вскрикнув, схватилась за голову и упала на мраморные плиты.
Но и оставшись в одиночестве, Верховная жрица изо всех сил продолжала отчаянно сопротивляться стихиям, яростно выкрикивая слова древнего заклинания. Храм содрогнулся, и камни рухнули вниз, погребая под собой все живое. Последней мыслью Зенэйс было: «Не смогла!»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Атлантида, Эгеида, 9500 г. до н. э.
За неделю до катастрофы
Хризеис
Я иду по ночному городу, зябко кутаясь в плащ. Но не только ночная прохлада тому виной: мне нужно остаться неузнанной. Прийти к старому ювелиру днем я не могла: ничто не должно вызвать подозрения. К тому же Зенэйс снимает Кольцо только перед сном…
Яркая луна освещает мой путь: сегодня полнолуние и погода ясная. Осторожно пробираюсь, вплотную прижимаясь к домам, прячусь в тенях деревьев, непрерывно озираясь, словно преступница. Да я и есть преступница... Вернее, скоро стану ею…
Стоит мне попасть на глаза ночных стражей, и я обречена. Время позднее, и людей на улице почти нет, разве что изредка попадется на глаза торопливо шагающий одинокий путник. И тогда мои пальцы сжимают маленький золоченый кинжал, крепящийся на тонком кожаном поясе. Тот, ради кого я готова на все, предлагал проводить меня, но я отказалась: вдвоем спрятаться труднее.
Пока еще можно отказаться, ведь как только я перешагну порог дома лучшего столичного ювелира Лисиппа, то стану преступницей. Да, я, Хризеис, жрица храма Посейдона, замыслила самое дерзкое в истории Атлантиды преступление, самое страшное богохульство, гнусное святотатство, подлое предательство… В небольшом мешочке, привязанном к поясу, у меня спрятано то, чему нет цены. Я не боюсь грабителей: увидев то, что я несу, они бы в ужасе разбежались… Я знаю, что нет мне прощения, да мне оно и не нужно. Никто от сотворения мира не совершал столь дерзкого преступления, как я, Хризеис, жрица храма Посейдона, главного храма страны… Но это же только во имя любви!
Я подхожу к двери с небольшим квадратным окошечком и несколько раз ударяю большим медным кольцом, крепящимся к рельефной львиной морде. Чувствую, что мое сердце прыгает в груди так, словно хочет выскочить наружу. Раздается лай, затем некоторое время спустя слышны неторопливые шаркающие шаги и голос, успокаивающий пса.
– Кто там? – раздается из-за дверей старческий голос.
– Это я, Хризеис…
Дверь открывается, и высокий благообразный старик с бронзовым светильником в руках предстает передо мной. Увидев сестру Верховной жрицы, ювелир почтительно кланяется, пропуская меня в дом. Разбуженный хозяин, конечно, удивлен поздним визитом в его дом столь знатной особы, но не подает вида.
– Входите, госпожа Хризеис…
Лисипп предлагает мне присесть, но я отказываюсь. Я слишком тороплюсь: нужно вернуться, пока меня не хватились. Только бы Зенэйс не проснулась! Правда, я на всякий случай добавила ей в питье маковые капли, вызывающие долгий и крепкий сон…
– Я хочу заказать кольцо. Но не как обычно. Точную копию.
Старик удивленно смотрит на меня. Ему явно хочется спросить, зачем мне понадобилась ТОЧНАЯ копия главной реликвии империи, но он сдерживается. Жадность после недолгой борьбы кладет осторожность на лопатки. Что бы мы делали, если бы не деньги!
– Сколько времени нужно на его изготовление?
Хитрый старик задумывается. С его изощренным мастерством может соперничать только его жадность.
– Неделю. Из уважения к Вам все прочие заказы будут отложены или переданы моему сыну и подмастерьям…
– Три дня. За срочность доплачу.
Старик медлит, прикидывая, нельзя ли выжать что-нибудь еще…
– Тройная цена.
Бегающие глазки замирают. Он, наконец, кивает.
– Согласен.
Я отвязываю от пояса большой кожаный кошель, наполненный под завязку, и протягиваю старику. В его маленьких глазках загораются алчные огоньки. Он взвешивает кошель на руке, развязывает и высыпает на ладонь горсть золотых монет. Старый ювелир явно доволен. Еще бы… Что ж, даже страх перед гневом Богов не может побороть алчность.
– Это задаток. Остальное принесу, когда приду за кольцом.