найдем.
Однако везение покинуло нас. Неожиданно совсем рядом возник светящийся портал,
что значило лишь одно — все камни на этом этапе собраны.
Я раздражительно почесала пальцы, понимая, что один камень упущен.
— Чего встали? – недовольный голос профессора. -- Ханна, Фран, входим! Здесь нам
делать больше нечего.
Наш шар подлетел к порталу. Свет окружил нас, ослепляя ярким светом…
Шум прибоя, знакомый крик чаек и теплый песок под руками. Я медленно села, видя
перед собой ребят. Свежий воздух и ровная поверхность показалась мне неожиданно
непривычной. Несмотря на садившееся солнце, оно казалось очень ярким после темноты
моря.
Интересно нас выбросило обратно на берег? Внимательно оглянулась, понимая, что не
совсем так -- мы на другом берегу.
— Ханна, что у тебя с рукой? — изумленно выдохнул пепельноволосый, хватая меня.
Но я как обычно выдернула ладошку, не желая чувствовать его прикосновений.
— Профессор Крэйф! — громко позвал маг воздуха, в то время как я с удивлением
опустила взгляд на раскрасневшиеся пальцы с какими-то пузырями. И лишь через
мгновение вспомнила гладкое и слизкое касание рыбы-змеи с огромным ртом...
— Ханна? — профессор тут же присел рядом, осторожно беря за руку. Ран тоже
склонился надо мной, и только Сорин нервно кусала губы позади меня.
— Почему с тобой всегда что-то случается?!
— Потому что она девочка-разрушение! — вполне серьезно проговорил Крэйф,
аккуратно касаясь волдырей. Я ощутила знакомый теплый свет, но отчего-то краснота и
эти волдыри не спешили исчезать, ко всему прочему стали немного жечь.
-- Что-то не так? – первым не выдержал Фран.
-- Яд… -- совсем тихое и одновременно раздраженное. – А все из-за твоего
непослушания, Ханна!
Но я не слушала его, замечая, что волдыри все же стали сходить, но краснота так и
осталась.
-- Но ведь волдырей больше нет, -- я попыталась улыбнуться на что получила гневный
взгляд шести пар и глаз. Сорин все также стояла за моей спиной, не попадая в обзор, но
негатив в ее голосе я ощутила:
-- И что теперь? Она умрет? Заменим ее на Эвина?
-- Сорин! – осуждающий взгляд Крэйфа.
-- Боги, да пошутила я. Но, а все же, как быть?
-- Какие свойства этого яда? – серьезно спросил Фран, не обращая внимания на
последние слова шестикурсницы.
-- Симптомы проявляются индивидуально и постепенно, где-то в течение первых трех
дней. Но если за это время не успеть с противоядием…
Профессор не договорил, но каждый из нас все прекрасно понял. На душе похолодело
и стало страшно. Что теперь делать? Выходит я умру?!
-- Плохо дело, -- вынес вердикт Ран. – Я хоть и стихийник воды, но как бороться с ядом
рыбы-змеи не представляю.
-- Заткнись, Ран! Тебя никто и не спрашивал, – грубо огрызнулся Фран, садясь около
меня. Я невольно поежилась и отодвинулась от него.
-- Ласстэд! – осадил его профессор. – Что за петушиные разборки? Отойди от Ханны!
Ничего страшного в этом нет. Нам просто нужно найти растение и все. Три дня не так уж и
мало.
-- Между прочим, другие команды ерундой не занимаются, а ищут камни. Может, мы
ее все-таки заменим? У нас два стихийника земли в запасе! А Ханне окажут
профессиональную помощь, – заговорила Сорин, прожигая меня недобрым взглядом.
Не дай, Великий эфир меня заменят! Я оторву ее длинный язык, чтобы больше не
говорила. Вот только глубоко внутри я прекрасно осознавала, что в словах шестикурсницы
есть резон.
-- Давайте я буду решать, -- натянуто отозвался Крэйф, помогая мне встать на ноги. – С
Ханной все хорошо, пока что нет смысла менять. Это долгодействующий яд, мы
обязательно успеем найти растение.
-- Уже темнеет. Что будем делать? В лесу небезопасно ночью, -- серьезно заметил Ран.
По его бледному лицу и напряженной позе было видно, что он сильно устал. Я и сама
чувствовала, что подводное путешествие утомило меня. Могу только представить, как
Рыбе тяжело, ведь все это время он плыл своими силами, а это огромные усилия! Ко всему
прочему мой желудок уже некоторое время тонко намекал урчанием, что пора поесть.
Смущенно прикрыв живот рукой, я понадеялась, что никто не услышал этот жалобный
писк моего организма. На счастье профессор Крэйф заглушил его своим голосом:
-- Да, ты прав. Думаю, нам нужно разбить лагерь. Спешить некуда – всем нужен сон и
отдых. Остановимся на границе леса. А я и Ласстэд, -- прищуренный взгляд в сторону
пепельноволосого, -- раз ты так хотел помочь, отправимся в лес за целебной травой --
мирихой. Она должна помочь Ханне. Девушки, займитесь пока обустройством лагеря и
едой. Ран, хорошо сегодня поработал, так что остаешься с ними, если что поможешь.
Лицо Сорин скривилось. Впрочем, чего еще от нее можно ждать. Девушка как обычно
всем недовольна! Но -- о, чудо! – никак не подала виду и слова не сказала.
-- Может не стоит на ночь глядя? – мне было неловко от того, что Франу с Крэйфом
придется идти в такую темень в лес.
-- О, волнуешься за меня? – восторженно спросил пепельноволосый со своей любимой
надменной интонацией.
-- Также сильно, как Сорин за меня… -- безэмоционально отозвалась, давая понять
свое «доброе» к нему отношение.
Фран был бы не Франом, если бы что-нибудь да не сказал.
-- Хватит пререкаться! Ласстэд, пошли! – махнул Крэйф, первым ступая на
неприметную тропу. – Заодно и обстановку разведаем.
Они скрылись за деревьями довольно быстро. Остались мы втроем. Я и Сорин прожгли
друг друга ненавидящими взглядами, однако, не начиная словесной перепалки.
Наше поведение не укрылось от Рана, который тут же подскочил на ноги и поспешил
ретироваться:
-- Я за хворостом! – всплеснул он в ладоши и убежал.
Мы с Сорин возмущенно запыхтели и, все также не разговаривая друг с другом, пошли
брать оставшийся вещи и идти к лесу. Это же надо! Именно нам скинули
продовольственный мешок.
Спустя некоторое время Лавгард не выдержала долгого молчания и начала язвить:
-- Я так понимаю, что все придется делать мне? Ведь ты у нас вроде как умирающая…
-- Нет, -- холодно оборвала ее едкую речь, -- я отлично себя чувствую.
-- Тогда, может, найдешь воды для ужина? – довольно сказала девушка, словно только
и ждала от меня этих слов.
-- А из океана не подойдет? – искренне спросила, непонимающе указывая на тонны
воды недалеко от нас.
-- Она же соленая! – поморщилась Сорин.
-- Но еда вкуснее, когда соленая.
-- О да, -- фыркнула шестикурсница, сама беря котелок, -- ладно пошли!
-- Куда?
-- Искать источник!
Да, я не любила Сорин и помнила все, что она мне сделала. И эти откровенно ее
презрительные взгляды говорили о многом. Но больше, нежели Лавгард, я ненавидела лес.
Особенно в темное время суток, когда знаешь, что вокруг опасность. Притом не только в
виде хищников и ловушек, подготовленных для нас создателями турнира. Подлые
соперники! Я до сих пор помнила ухмыляющиеся лица уплывающей от нас команды. Они
даже не поблагодарили за помощь. Поэтому не став спорить с Сорин, послушно пошла за
девушкой, прихватив с собой нашу провизию.
В лесу стояла мертвая тишина, ночные обитатели ждали полного наступления
темноты, чтобы начать петь свои серенады. Тени деревьев удлинялись, крупицы
уходящего света закатного солнца понемногу меркли. Теперь мы шли в абсолютной
темноте, прислушиваясь к ночным звукам. По мере того как удалялись от моря,
становилось тяжелее идти и пробираться сквозь гущу кустарников. Наши шаги нельзя
было назвать тихими, то и дело приходилось ломать не дающие пройти ветви.