Триста пятьдесят с небольшим крестьян и слуг, тридцать воинов (те же бывшие крестьяне) — процесс «переодевания» не занял больше двух часов. Новые ошейники бесшумно смыкались вокруг горла сплошной лентой, напуганные дети начали хныкать — кожаные полоски надели даже младенцам. Баронесса поморщилась и после того, как все рабы выполнили приказ, объявила:
— Терпеть не могу лишний шум. Ошейники у детей настроены так, что если в течение десяти минут родители не успокаивают рёв, те просто и без затей лишат их голоса, надолго. В ваших интересах следить за отпрысками и вовремя объяснить им последствия капризов. Кроме того, отныне ошейники надеваются единожды, через день после рождения, и растут вместе со своими подопечными. Естественно, эти милые вещицы будут контролировать и ваше послушание, а при необходимости — наказывать.
Баронесса ненадолго замолчала, обвела взглядом поражённо слушавших её людей и еле заметно улыбнулась.
— Продолжим. Сейчас я жду от вас клятвы верности, послушания и неразглашения любой информации, касающейся меня и происходящего в этих землях. Клянётесь ли вы в этом мне, Анжелике дерꞌМоншел? — дождавшись единогласного выдоха (куда деваться-то?), продолжила:— Что ж, я пока побеседую с управляющим, а у вас будет время обсудить, кто сам хочет остаться прислуживать в замке. В деревне слуги отныне жить не будут, здесь достаточно места. Завтра я побываю в оставшихся поселениях и если не наберу нужное число людей, добровольно желающих работать в замке, остальных назначу уже сама. Итак, лирт (8) Рутгард…
Дальше звук внезапно пропал, а ошарашенные рабы растерянно запереглядывались. Слишком крутые перемены наступили с появлением новой хозяйки. Хват почти не прислушивался к ровному тихому гулу (баронесса не зря же предупреждала про шум), хоть и следил одним глазом, чтоб кто чего не выкинул. А вот вторым глазом наблюдал, как внезапно съёживается и бледнеет управляющий, как спешно отправляет секретаря в замок за чем-то.
Через несколько минут всё само разъяснилось — помощник принёс несколько листов бумаги, которые хозяйка разложила и… начала сравнивать с написанным сегодня. Великая Калиша! Прошлая перепись, которая, дай боги памяти, была лет шесть назад, вместо положенных двух. И это уже тянуло на серьёзное нарушение, невыполнение обязанностей, за что можно было враз из свободных стать рабом по закону. А уж если всплывёт отсутствие молодых дуралеев… А оно всплывёт, однозначно. А те до сих пор без ошейников.
Помоги им всем боги!
Баронесса закончила сверку, и её хмурый взгляд, обращённый на Рутгарда, ужесточившиеся черты и сжавшиеся губы не обещали ничего хорошего. Несколько неслышных фраз и управляющий свалился в ноги хозяйке, да так и остался: стоя на коленях, упираясь руками в помост и низко свесив голову. А Хват не сразу осознал, что зелёные глаза Повелительницы смотрят прямо на него. Простите, молодые…
— Ста-а-а-роста. Подойди ко мне.
У него нет выбора. И нет возможности не ответить, или хоть как-то смягчить преступление пятерых глупцов. Три парня, две девицы… А ведь ещё жить и жить бы. Повесив голову, Хват рассказал, что не значащиеся в новом списке молодые люди из старого не захотели выполнять приказ, надевать вновь ошейник. Со стороны помоста послышался сдавленный стон, и мужчине не надо было смотреть в ту сторону, чтобы понять — это Рутгард, после его слов уже наверняка не Благородный, осознал свою участь.
Хват же просто не мог солгать. И даже не потому, что боялся: если правда вылезет наружу, ему тоже несдобровать. Он просто не мог, не получалось даже попытаться смягчить общий проступок, воззвать к милости. Проклятый магический ошейник!
— Что ж, хорошо, что ты не стал запираться, староста, хоть в том и нет твоей заслуги. Пусть матери бунтовщиков подойдут ко мне, сейчас же!
Испуганные женщины понуро поплелись к помосту.
— Где пятая?!
Хват поспешил объяснить, что двое из не подчинившихся — брат и сестра. Хозяйка успокоилась и велела женщинам вытянуть вперёд правые руки. Зачем? Ответ на вопрос последовал сразу же: эльтау, стоявший изваянием за плечом хозяйки, пришёл в движение и спустился с помоста. Крестьянки было прянули назад, но тут же дружно вскрикнули и замерли. Нелюдь подошёл ближе и каждой сделал небольшой надрез на ладони, собирая капающую кровь в глубокую серебряную чашу, которую сразу передал баронессе.
У Хвата волосы по всему телу встали: если всякие непонятности раньше можно было списать на амулеты, то работать с магией крови могли лишь немногие маги. Очень сильные. А женщины сильными магами бывали совсем нечасто. Баронству не просто не повезло с новым владельцем, это была настоящая и беспросветная Бездна.