Но, узнав о проблеме, за решение взялась безотлагательно и кардинально. Вызвала дроу и приказала рассказать, в чём причина одиночества и вообще столь странного для мужчины поведения. После прямого приказа ни скрыть что-то, ни отвертеться не получилось. Всё оказалось примерно так, как и предполагала: тоскует он, видите ли, не может представить себя с другой женщиной, желания не возникает, лелеет свою «любовь» к госпоже. Любовь, которая мне совершенно не нужна. Быть может, в тот момент я поступила жестоко, но это было лишь на благо. Он и не забудет меня, если не заменит воспоминания ощущениями настоящего.
Я приказала Вэрсу… завести любовницу. И не просто завести и спать с ней, но регулярно иметь как женщину. А то знаю я его умение, когда нужно, исполнять приказы дословно. Несчастные больные глаза лишь утвердили уверенность в собственной правоте. Ещё и пригрозила: если узнаю, что будет отлынивать, вмешаюсь в разум — насильно заставлю влюбиться на некоторое время. А если в течение двух недель не найдёт девушку по своему вкусу, её найду я.
Через полторы недели дроу представил мне сочную взрослую женщину, с недоумением и опаской поглядывающую в его сторону сквозь опущенные ресницы. Но и желание в ней тоже чувствовалось. Неплохой выбор: какая-нибудь молодка точно влюбилась бы и страдала, а эта и опыт имела, и Вэрс предупредил её, что отношения не особо надолго и нужна она ему только для «здоровья». Умница, хорошее решение. Естественно, эльф никаких подробностей не рассказывал, я просто считала недавние события с памяти.
Как ни странно, мой застенчивый и такой покорный раб, с удовольствием отдающийся частенько на волю хозяйки, с простой смертной женщиной оказался весьма жёстким и деспотичным любовником. Поначалу он словно вымещал на ней злость за невозможность не подчиниться приказу, обращаясь, на мой взгляд, грубовато, хоть и без излишней жестокости, но женщина лишь стонала от страсти в его объятьях, так что вскоре дроу втянулся и вошёл во вкус. Вот и славно.
Главное, что он начал оживать, перестав изображать отстранённую и холодную скульптуру, а ему я готова позволить довольно многое (лишь бы не зверствовал). Тем более, когда любовниц всё устраивает, о чём ясно говорили довольные стоны и крики. Но всё равно, мужчина открылся мне с новой, удивительной с его воспитанием стороны.
Помимо подготовительной суеты, на неделе было одно происшествие, что всколыхнуло тихое существование замка. Наблюдая периодически за событиями в разных помещениях (сигнальные заклинания — это одно, но и просто быть в курсе происходящего никогда не будет лишним), однажды утром я наткнулась на сцену наказания. Так подумалось вначале. Один из наёмников сёк плетью стоящую на коленях и привязанную к изножью кровати служанку. В собственной спальне.
Кричать девушка не могла (кляп мешал), только слёзы катились по искажённому болью лицу. Закончив с поркой, мужчина подошёл к своей жертве, расстегнул штаны, явив моему взору возбуждённый член, вздёрнул её на ноги, уткнув грудью и головой в кровать (у девчонки от неудобной позы аж привязанные руки слегка вывернулись), и резким движением грубо вошёл в неё.
Смертные, как и бессмертные существа, бывают очень разными. И есть те, кому нравится испытывать боль. Но, наблюдая за девушкой, я понимала, что она не из их числа. Просто бесправная рабыня, которая не может воспротивиться желанию того, кто выше по положению. Странно, вроде бы я разрешила прислуге выбирать, с кем они хотят спать? Надо разобраться.
Тем временем воин закончил насиловать служанку, и лишённая поддержки девушка со стоном осела на пол. Верёвки были развязаны, а на пол брошены несколько монет — плата за близость, как я и требовала. Мужчина освободил плачущую девушку от кляпа и, присев перед ней, посмотрел в глаза.
— Надеюсь, ты помнишь, что не стоит распространяться о происходящем здесь? Ты сама тогда согласилась быть со мной, плачу я исправно, так что защищать тебя никто не станет. Очухаешься, приберёшься в покоях и уходи. Жду, как обычно, через пять дней.
Он ушёл, а рабыня осталась лежать на полу, обхватив себя за вздрагивающие плечи. До меня доносились сдавленные всхлипы, по лицу продолжали струиться слёзы, а в обращённых к двери серых глазах застыли отчаяние и безнадёжность. Девочке происходящее точно не нравилось. Потом она медленно поднялась, кое-как надела платье, охая от прикосновения ткани к горящим алым спине и попе, прибрала в комнате и ушла. А я, сняв слепок ауры, послала зов Вэрсу и передала картинку с приказом найти рабыню к обеду и привести в мои покои после трапезы.