Мужчина молча поднялся и, поклонившись, вышел. Спустив руку ниже, огладила крепкую шею, а потом подвела ладонь под подбородок, заставляя раба запрокинуть голову и ловя взгляд.
— Лидар… Встань и разденься.
Приказ исполнен незамедлительно и спустя несколько мгновений я любуюсь на великолепное поджарое тело с красиво вылепленными мышцами. Возбуждённое тело. Легко поднявшись, подошла к мужчине и провела пальцами по груди, задевая соски. Резкий свистящий выдох и закаменевшая под моими руками плоть… Прижала ладони к горячей коже и потянулась к губам, за поцелуем, давая негласное разрешение на проявление инициативы. Других намёков не требовалось.
Моё тело моментально подхватили на руки и прижали к груди, впиваясь поцелуем. Это сочетание идеальной покорности и внутренней силы… ммм… Думать вскоре совершенно расхотелось. Лишь приказала ошейнику усиливать ощущения мужчины от любого моего прикосновения. А дальше была сумасшедшая ночь, и такие же выходные, наполненные страстью, стонами и запахом разгорячённых тел. Выносливость раба тоже получила значительную подпитку.
Жизнь вошла в свою колею. Дни были наполнены замковыми хлопотами, простыми развлечениями, занятиями с мальчиками. Ночи — пропитаны любовным безумием. Теперь мыслей о разнообразии любовников не возникало. Слишком умелым оказался Лидар. Слишком отзывчивым, готовым как брать моё тело под свою власть, так и, с равным удовольствием, подчиняться.
А накануне следующих выходных произошло то, чего никогда не могло случиться по определению: я ощутила призыв от светлого эльфа! Пронзительно-отчаянный, полный боли и безнадёжности. Эльдорлея? Какая неожиданность… Позвав Храна, сказала моментально материализовавшемуся ягразу сохранять невидимость и переместилась по нити зова.
Эпилог
Горе и осознание собственной беспомощности сковало тело вместе с разумом. Единственный наследник Риэнаэля Сияющего, короля светлых эльфов мира Эльдорлея, находился при смерти. Без малейшей надежды на чудесное исцеление. Неведомое чёрное заклятье, принесённое стрелой из засады, медленно пожирало молодого светлого, используя его собственную магию (как и любую другую — даже целебную, — которой пытались воздействовать на сына правителя) в качестве подпитки и превращая сильное тело в постепенно деревенеющую статую. Мучительно превращая, потому что Лирианэль поначалу постоянно стонал, и только в последние сутки о переживаемом говорила лишь маска страдания, застывшая на лице.
Почему? За что? И ведь никаких следов, если не считать маленькой чёрной стрелки, какими пользуются для своих карманных арбалетов дроу. Она попала всего лишь в плечо, даже не сильно углубилась в мышцы, но заклинанию этого хватило — принц потерял сознание почти сразу.
А ведь казалось, что ситуация с тёмными начала налаживаться, они даже готовы были принять парламентёров с предложением переговоров! Пусть не сразу мирный договор, но хотя бы диалог. Впервые за тысячу лет с момента их пробных появлений на поверхности. Но сейчас ни о каких разговорах не может идти речи! Столь вероломное предательство — вполне в их духе, к слову, — перечёркивает все благие намерения Совета, настойчиво требующего пойти на компромисс с давними врагами. Слишком много жертв уже унесла эта война, а два сильных противника слишком медленно восполняют свою численность.
Позади три дня агонии, три дня бесплодных поисков хоть какого-нибудь выхода. Магия не помогала, травы бессильны, и даже боги молчали. Да и с чего бы тем обратить внимание на вдруг вспомнившего об их существовании ранее гордого эльфа? Пустой взгляд правителя, устремлённый на дивный пейзаж за окном, смотрел вникуда. Сил наблюдать за медленно умирающим сыном просто не было. Впрочем, Риэнаэлю хватало и постоянно висящей перед внутренним взором картины, от которой невозможно так же легко отгородиться, как от скорбного ложа.
После смерти наследника, подле трона начнётся подковёрная возня. Династия обречена на замену: сам правитель уже далеко не молод, а после гибели любимой жены он так и не нашёл в себе сил приблизить какую-либо другую женщину. Сын ведь есть, наследник, и хватит. Заблуждения… Только понимание этого приходит, как правило, слишком поздно. Конечно, король не стал ни затворником, ни сторонником воздержания. Любовницы были, много и разные. Благосклонный взор Риэнаэля останавливался не только на эльфийках, но ни на ком не задерживался.
Оборвав грустные мысленные картины о грядущем переделе власти, Риэнаэль укорил сам себя: тут сын на смертном одре, а он о политике. Потом настанет время задуматься о будущем: лет сто у пятисотлетнего правителя ещё будет до начала смуты. Придётся пересилить себя и попытаться зачать нового наследника, если Лирианэль не выживет. Если? Не стоит обманывать самого себя — как бы ни обливалось кровью отцовское сердце от безысходности, подлое заклинание оказалось той силой, которой вся вековая мудрость эльфов не в силах ничего противопоставить.