«Поддержите нас! Именем Господа, все, кто обладает лараном, дайте нам свою силу. Помогите удержать иллюзию…»
Дышавшее смертью облако внезапно начало делиться, слоиться, и в прогалах можно было видеть атакующие ряды. Но кто шел на штурм — неясные гигантские фигуры, скелеты, скачущие на костяных остовах коней, — все они источали пламя, изрыгали гибель…
До Ромили, следившей за разворачивающимся сражением глазами сторожевой птицы, донесся исступленный призыв: «Стойте непоколебимо! Смелее, смелее!» Однако гибнуть за Ракхела, грудью встретить наваливающийся ужас охотников оказалось немного, и когда прозвучал рев боевой трубы и раздался приказ контратаковать врага, немногие отряды выполнили его. Это была роковая ошибка, и Ромили сразу почувствовала, с каким облегчением вздохнул король. Как он и предсказывал, все решила выдержка, боевой дух. Стоило частям Ракхела смело дождаться приближения этого облака, и, возможно, чары бы рассеялись; теперь же, когда солдаты должны были броситься вперед (на явную гибель — так подсказывало зрение), многие побежали назад, в рядах занявшей вершину холма армии началась паника. Огневая слизь текла под ноги коней, чьи всадники исполнили приказ и бросились на врага — лошадям-то невдомек, что огонь им только кажется, и неожиданный разгром отдельных конных отрядов, ударивших в это месиво, довершил дело. Река огня перевалила через бровку, тщетно несколько офицеров и опытных солдат руками черпали горящую жидкость и кричали: «Видите, это не огонь, он без запаха и жара. Это только колдовство, химера…» Линия обороны была разорвана, и в лагере Ракхела начали беситься кони, скидывать всадников…
Наступил решающий момент.
«Пора! Каролин! Каролин! Хастур! Хастур!»
Боевой клич потряс округу, и король бросил вперед конницу. Следом бегом, в каре в атаку пошла пехота — нельзя было терять ни секунды. Лерони почти обессилели.
Атакующие половодьем охватили подкову холма и отчаянно рванули вверх. В течение нескольких минут по всему северному и западному участкам обороны закипела кровавая битва. Тут Ромили бросилось в глаза, что Алдерик и Ранальд во главе своего небольшого отряда прорвали вражеский строй и устремились вперед, прямо к центру лагеря, где под охраной самых верных Ракхелу солдат располагался фургон с клингфайром. Их осыпали кучей стрел, но Алдерик и Орейн прорвали хлипкую оборону и вместе с Ранальдом, на мгновение придержав коней, пустили впереди себя раскаленный, размером с лошадь шар — так и гнали его мыслью. Этот сгусток энергии вонзился в фургон. Время остановилось — Ромили едва успела отогнать подальше сторожевую птицу, — и со страшным, переливчатым, сухим треском в небо взметнулся столб огня. Тут же треск сменился протяжным нестерпимым ревом. Все бросились врассыпную, и тотчас из-под облаков посыпался частый огненный дождь. Капли падали на траву, на повозки, на людей, прожигали доспехи насквозь. Запылало дерево — в лагере начался кромешный ад. Живые факелы метались по вершине холма, вопли, вскрики, рев животных слились в единый вой. Тут как раз подоспела одолевшая первую линию обороны конница короля, и началась такая резня, что кровь полилась ручьями.
Ромили на миг оторвалась от созерцания поля битвы — то-то изумилась она, когда часть ее сознания оказалась намертво сцепленной с разумом Солнечного. Каролин не жалея гнал его вперед. Ромили почуяла запах горелой травы, паленого мяса, в морду ее коня пахнуло смердящим жаром огня; вокруг мелким дождиком падали полыхающие капли, пятнавшие землю круглыми обугливающимися проплешинами… Однако жеребец, управляемый сильной рукой, бесстрашно мчался вперед. Вот он перемахнул через траншею… Или это сама Ромили несла на себе короля? Они оказались в самом сердце вражеского лагеря.
Собственно говоря, и вражеской армии как таковой уже не существовало. Разве что испытавшая смертельный ужас толпа отчаявшихся людей, которую топтали конями, рубили мечами, кололи копьями.
— Эй! — послышался зычный голос Орейна. Только он и мог перекричать шум битвы. — Ищите Ракхела. За ним, ребята!.. Взять подлеца живьем!..
Теперь Ромили совсем рассталась со сторожевой птицей — та свободно, в стороне, парила над землей. Вся, мыслями и чувствами, девушка была с вороным жеребцом. В чужом лагере сгорело все, что могло сгореть, — хорошо поработали лерони короля. Кое-где враги еще оказывали организованное сопротивление — туда и направил свой бег Солнечный. Его не надо было понукать — Каролин правил им при помощи мысленных приказов.
Вдруг вороной споткнулся. Ромили сразу не поняла, ей почудилось, что сбился с ноги ее конь, нет, это всадник притормозил бег и вздернул его на дыбы. Солнечный уже опускался на внезапно оказавшегося перед ним человека, взмахнувшего мечом… Конь ударил его огромным копытом, ударил сокрушительно, как бьют молотом. Ромили невольно ощутила, как смялась голова солдата, скорее лопнула, как созревший плод. Это сделали ее копыта? Или то был вороной?.. Она ощутила, как Каролин поерзал в седле, сохраняя равновесие. В этот миг еще один солдат возник перед ним, взмахнул мечом — Каролин откинулся назад и грохнулся оземь; следом Ромили ощутила, как режущее лезвие коснулось незащищенной шеи, острая боль пронзила ее, голова отделилась от плеч, хлынула кровь, и вместе с ней из нее умчалась жизнь…
Как она упала на землю, Ромили уже не почувствовала.
Дождь. Крупный холодный дождь… Барабанит и барабанит по земле. Почва уже пропиталась влагой, вода выступила, а капли все падают, падают… Даже запаха клингфайра не слышно, а это такая вонь, что за версту почуешь. Но нет, не слышно… Все смыл дождь. И небо черным-черно, полночь, что ли? Ромили села — голова отчаянно кружилась, она ничего не могла понять, потом на мгновение вспомнила свист опускаемого меча, острейшую боль в шее и вновь, потеряв сознание, повалилась на мокрую траву.
Теперь забвение длилось недолго, и не такое оно было полное, мерцало на грани сознания.
Солнечный! Она вновь села — ее неожиданно обильно вырвало. Сразу полегчало, девушка решительно принялась отыскивать в беспробудной темноте вороного.
Напрасно!..
Вокруг стояла глухая вязкая тишина, разве что шелест дождя, редкий свист ветра и еще какие-то неясные звуки сливались в мучительное, едва слышимое неясное ворчание. Ромили глянула в одну сторону, в другую — неожиданно остро заныла шея, однако прочная мгла поглотила местность и только в нескольких шагах от нее смутно угадывалось тело лошади. Уже привыкнув, девушка обнаружила, что голова коня почти напрочь отрублена и неестественно закинута назад. Здесь же под трупом валялись человеческие останки — по-видимому, тот самый солдат, кого затоптал Солнечный… Дождь смыл остатки крови, потому, может, особенно отвратительно и зловеще выглядела чудовищная рана. Какой же силы удар обрушился на коня! Солнечный, Солнечный — мертв, мертв, мертв! Она едва не потеряла сознание — голова закружилась, опять подступила тошнота. Солнечный, чьей жизнью она так долго жила…
Которого она так откровенно предала, привела к гибели. Два властителя не поделили трон… Никто из них не достоин и копыта этого скакуна… «Ах, Солнечный… вместе с тобой умерла и моя душа…»
Ромили ощутила пустоту и безысходность — да жива ли она?! Или ей весь этот кошмар только мерещится. Она слышала легенды, в которых рассказывалось, что некоторые люди, распростившиеся с жизнью, еще пытались подать знаки живым, вступить с ними в контакт. «Ах, какой бред! Что я несу! Какие тут могут быть легенды!..» Что ей осталось, кроме ярости и чувства вины…
Она выпрямилась. Начинало светать…
Вокруг лежали трупы солдат — по форме она определила, что здесь были солдаты и Ракхела, и Каролина. Самого короля видно не было, хотя он должен был лежать неподалеку. Ее охватила смутная тревога — неужели Ракхел одержал победу? Нет, что-то здесь не то — она ясно слышала, как Орейн призывал своих людей схватить узурпатора. Выходит, дело сделано? Тогда почему кругом такая тишь, почему безмолвие?.. Что же случилось на самом деле?
«Какая разница, кто из мошенников займет трон!..»
Наконец к ней вернулось ощущение собственного тела и огромной давящей усталости и бессилия. Над полем в сумрачной мгле черными тенями кружили кворебни. Один из стервятников тяжко опустился на труп Солнечного — Ромили замахала на него руками, — к сожалению, горло еще не подчинялось ей, тем не менее стервятник с ленцой взмахнул крыльями и взмыл в мерцающее, зыбкое, едва различимое небо. На этот раз он улетел, но скоро вернется. Кто сможет помешать?