Повело
Девка-то она была шибко ладная – черноволосая, белокожая, стройная, однако глаз косой портил все. Ровно как и с тобой разговаривает, а смотрит за спину куда. Ладно когда поздоровкаться, али там про погоду коротко, мол, итить-колотить, ветры нынче дикия. А ежели остановится да вопросы задавать начнет, вроде как невежливо бежать, опять же слушок, что девка Косма ведьма, не ровён час удумает про тебя чего…. Вот стоишь, вроде как отбрёхтиваешься с ленцой, а глаз-то ейный все смотрит куды-то не туды, ты и отвлекёшься, тож туды глянешь. А не надо бы делать того, Косма не любит, когда про ейные глаза шутят али подчеркивают косину. Уж отшутились все болезные, больше вроде как желающих не осталось.
С другой стороны села Пунька-кузнец жил, жилистой да высокай, уж все деревенския слюни пообсушили на него, а ему только знай дай руками помахать – работат да работат, акромя огня своего и знат ничо, зря девки юбки выше колен накручивали, мол, увидит небось, какой богатый выбор перед кузней вечерами шляется, одна другой заманчивей. Но горе случилось в тот год – попала Пуньке искра в лицо, и вроде все при нем осталось, да лицо нехорошо стало и глаз вроде как на сторону смотрит, не смог больше работать молодец, поговаривают, молотом по наковальне попадать стал криво. Пришлось завязывать с кузнечеством, ничего не поделаешь.
Девки-то, как водится, лицо уродливое увидали да я зыки и поприкусывали, придумывать чаво-то стали, мол, не такой уж и молот хороший, коль по наковальне попадает слабо…. Юбки размотали, стали Пуньку стороной обходить, все больше на ладных собой парней заглядываться. Те хоть не такия сильныя, зато хоть мордой не страшны.
А парню-то что, это ему раньше не до девок было, знай работай, руками махай. А нынче заняться нечем, вроде как можно и пошутить-побалагурить, а не с кем, от него шарахаются малость, разве что кивают приветственно с испугу. Вроде как пытался Пуня добры дела делать, да отсылали его больше с добрым словом, мол, страшен до такой поры, что куры нестись забывают и девки молодые заиками остаются. В одном дворе, где ни девок, ни кур, вроде как пытался забор поправить – да разве кузнецово это дело? Только щепы набил да имущщество немного потрепал, опять же попросили пойти уж, не разрушать вдовье жилище.
Вот озлился кузнец, стал по селению шляться да от неча делать с мужиками здоровался – кому руку травмирует, кому иную часть тела (ежели здороваться не захотел), сила ить богатырская, а выплеску никакого, почитай. Беда, беда, так ить недолго – да и все мужики с Пунькой сравняются. Сколько можно терпели, да уж и мочи никакой не стало.
Стали совет держать, как угомонить здоровяка, дело может придумать какое. Вроде и так к нему ласково, и эдак, мол, пахать третьим волом, али мешки на мельницу без коня таскать? Смеется только Пунька, уж разучился физическому делу, по дворам шастать, пиво пить да мужиков задирать – оно проще оказалось. А Пунька как понял, что всех сильней на селе да все его боятся, совсем с ним сладу не стало: то козой кинет, то колодец заломает, то еще как запакостит.
Стали сызнова думать, как с им быть, да вот что удумали: на ярмарку косая Косма через все село пойдет, народ по домам спрячется, так что не с кем будет ей заговорить, акромя Пуньки. А уж говорить она люююбит! Это ж какая удача, если кого потом проклясть найдется. Пунька, знамо дело, косой глаз ее увидит, ведьму разозлит, а та его с лица земли и высушит. Да и слава богу, вздохнут все с облегчением, иначе детину не успокоить.
Сказано – оно, конечно, сделано. В день заветный затаились по углам, у окошек дыханье задержали, за заборами кулаки на счастье держат, чтоб получилось, мол.
Пьяный уж Пуня к тому времени стал совсем, так сам собой косой, да еще и под хмельком – глядит, девица-красавица идет. Он к ей с шутками-прибаутками, осклабился, в охапку заграбастал обнимать. Косме того и надо, чтоб поговорить, проверить на вшивость, а тут эдакая глыба навстречу, да сразу вопросы спрашивает…. Опешила, конечно, но виду не подала. Одну каверзу ему, другую, язвительно так, а кузнец как мутное стеклышко, все ей «красавица» да «красавица». У Космы аж сердце неожиданно в другую сторону повело, потаяла в лапищах у чудовища косого….
Народ-то выдыхать забывает, на картину эту глядючи, а Пунька ведьму уж и на руки схватил, та зарделась – вот явно похабности говорил, да смеялся так, что коромысла дрожали, она только подхихикивала.
В общем, встретились два одиночества Нынче, говорят, на пару село в кулаке держат – те уж взвыли, а ничо не поделаешь, разве хуже только станет. А ежли еще и детки у их пойдут…