— Правда… — Музыкой звенит в моих ушах его голос.
Он проводит большим пальцем по моей щеке и мягко стирает следы от недавних слез. Это так трогательно и чувственно, что я опять забываю дышать. От почти невесомого прикосновения чувства затопляют сильнее, эмоции переполняют, и мне просто необходимо их разделить с кем-то, иначе сама я не справлюсь. А когда моих губ касаются мягкие, теплые и такие нежные губы, я с радостью отдаю все то, что творится в моей душе. Со всей горячностью делюсь своими, вырвавшимися из-под контроля эмоциями, и с упоением ловлю новые, совершенно незнакомые мне ощущения, находясь на грани умиротворения и эйфории.
Наверное, целоваться с первым встречным, не самый разумный поступок. Но этот совершенно незнакомый мужчина, державший меня за руку в самые страшные в моей жизни минуты, намного ближе, чем это есть на самом деле. То недолгое время, проведенное вместе, сблизило нас настолько, словно мы знакомы много-много лет. Хотя я даже не знаю, как его зовут. Ситуация настолько абсурдна, что не укладывается в голове, и я совсем не уверена, что хочу сейчас об этом думать. Главное, что мы живы, а гроза осталась позади. А еще, это самый необыкновенный поцелуй, который я не смогу забыть. Как и свой первый полет.
Чувствую легкое разочарование, когда его губы отпускают мои, и поднимаю затуманенный, просящий взгляд. Это невозможно объяснить, но я сама тянусь и слышу собственный стон, когда он снова припадает к моим губам. Я готова умереть от этого поцелуя, лишь бы он не прекращался.
Мы оба отстраняемся, когда начинает не хватать воздуха. Жадно и рвано дышим почти в унисон. Поза жутко неудобная, а еще мы не одни. Но почему-то об этом я совершенно забываю. Сердце бьется как птица в клетке. Ему тесно в груди, и меня опять переполняют эмоции через край. Мы молчим. Оба. Слова излишни.
— Да пребудет с вами счастье, — раздается рядом. — Отныне и вовеки веков. Пред Богом открылись ваши души, и сами небеса дали вам свое благословение…
— Смотрите! Радуга! — раздается громко детский голос, и мы, не сговариваясь, устремляем свой взгляд на это чудо.
Радуга огромна. Такой, я никогда раньше не видела, и это поистине завораживающее зрелище. Здесь, на такой высоте, когда ты абсолютно беззащитен, все воспринимается совсем по-другому. Ярче, глубже, сильнее. Я не знаю, почему Дана называла перелеты самым мучительным временем. Это невероятно, когда смотришь на то, чему не можешь найти никакого объяснения. С точки зрения физики они, конечно, есть. Но сейчас я готова верить в чудо, а не в какие-то там физические процессы.
— Повенчанные небесами, — произносит кто-то сзади. — Это так романтично…
Не уверена, что эти слова сказаны в наш адрес, но мой незнакомец сжимает мои пальцы, давая понять, что тоже их слышал. Становится неловко, но почему-то это совершенно неважно. Я смотрю в бархатные глаза и улыбаюсь. Мужчина притягивает меня за плечи и прижимает к своей груди.
— Я же говорил, что все будет хорошо, — произносит проникновенно, затрагивая самые дальние уголки души, и я уверена, что теперь все будет хорошо.
— Спасибо, — шепчу чуть слышно, и закрываю глаза, слушая, как бьется чужое сердце.
Мне нужно время, чтобы прийти в себя, но пока я не хочу этого. Мне хорошо и тепло в этих объятиях. А еще, мне нужно найти свои туфли.
Теплое дыхание незнакомки касается моей груди, проникает внутрь и разжигает там настоящий пожар. Мое сердце щемит и разрывает на части. Вдыхаю пьянящий запах волос и совершенно не хочу думать о том, что скоро этот краткий миг, подаренный судьбой, исчезнет как наша радуга.
ОН снова решил надо мной посмеяться. Дать почувствовать, каково это — дышать счастьем, и… отобрать. Чтобы в душе осталась пустота и могильный холод. Это настоящая насмешка небес — встретить ее сейчас, когда… Отгоняю от себя непрошенные мысли и ворую у судьбы свой кусочек рая.
Через динамики доносится объявление, что полет подходит к концу, и мы приближаемся к конечному пункту нашего назначения. В салоне все оживает. Народ делится своими впечатлениями и эмоциями, выражает восхищение и благодарность стюардессам и экипажу, слышится много добрых слов. Я же дышу через раз, держу в объятиях затихшую незнакомку. Спина затекла, но я боюсь пошевелиться, чтобы только продлить этот сладкий миг.
— Задремала? — спрашивает священник.
Просто киваю, но этого оказывается достаточно, чтобы разбудить мою спутницу.
— Ой. Прости…те, — шепчет смущенно и садится прямо. Выглядывает в иллюминатор. — Мы уже близко?