– Мне искренне жаль, – сочувственно произнес Брайс. – Вообще-то самый главный виновник твоих неприятностей – перед тобой. Если бы я почти силой не притащил тебя в ту придорожную закусочную…
– Оставь, – отмахнулась Кэтлин. – Дело совсем в другом. Просто я не вписываюсь в их чертов коллектив. И вообще я словно отщепенка какая-то в этом городе, в котором все настроены ко мне на редкость враждебно.
– Все равно это не причина позволять насильно выживать себя, – убеждал Брайс. – Есть ведь и другие школы, в которых наверняка найдутся вакансии.
– Не нужна мне другая школа, поскольку я поняла, что все равно преподаватель из меня неважный. В Панаме я занималась с детьми, и там нужда во мне ощущалась очень остро, а здесь… Здесь я не настолько увлечена, у меня нет прежнего рвения к работе в школе, поэтому я ни о чем не жалею.
– Забавно, но я не удивлен тем, что только что услышал, – усмехнулся Брайс. – Я никогда не смог бы представить тебя этакой строгой учительницей с указкой в руке… Хотя для твоих учеников, я уверен, ты была прекрасным учителем.
Кэтлин пожала плечами и облизала испачканный соусом палец, потом медленно вытащила его изо рта, не осознавая, какую реакцию мог произвести ее жест на сидящего рядом мужчину.
Он внезапно вспомнил о том, как они с Кэтлин давным-давно приехали на летнюю фермерскую ярмарку. Как купили огромный кусок сахарной ваты и, весело поедая ее, измазали себе лица. Кэтлин слизывала сладкие хлопья с его щек, потом позволила его языку проделать неспешный и волнующий путь по ее шее. Брайс вспомнил, сколь сильное возбуждение он тогда ощутил. Вот и теперь почувствовал примерно то же самое…
Отведя взгляд, Брайс пошевелился в кресле, стараясь придать лицу бесстрастное выражение, и спросил:
– Неужели преподавательская работа больше не зажигает огонь в твоем сердце? Может, просто на тебя так повлияла вся эта история…
Кэтлин взяла со столика шампур с куском цыпленка и задумчиво осмотрела его.
– Понимаю, ты пытаешься встать на мою сторону, – произнесла она наконец. – Однако неблагодарное это дело – проявлять сочувствие к тем, кто не вписывается в общепризнанные устои и не способен защитить себя.
– Странно, но мне казалось, что мы с тобой всегда думали одинаково.
Наступило внезапное напряженное молчание, как будто в комнату вломился кто-то невидимый и ниспослал на присутствующих страшное парализующее проклятие. Даже пламя в камине, казалось, стало терять свою силу.
– Нет, не всегда… – ответила Кэтлин, слегка выпрямившись, и повторила: – Не всегда думали одинаково.
– Если имеется в виду то лето, когда ты отправилась в Италию, то мы ведь никогда не говорили об этом, а я всегда…
– Думаю, нам не стоит углубляться в столь отдаленное прошлое, – прервала его Кэтлин.
Былой общительности и воодушевления у нее как не бывало, и она в мгновение ока сделалась вдруг чужой и далекой. Но Брайс пришел к ней не для того, чтобы бередить старые раны.
– Ладно, как насчет того, чтобы прояснить несколько вопросов, относящихся к недавнему прошлому, а именно к событиям одной ночи? – быстро переключился он.
В ее взгляде Брайс заметил протест и готовность сопротивляться.
– Мне кажется, единственная вещь, которая осталась неясной, так это то, как ты мог бросить меня на произвол судьбы в той дерьмовой забегаловке?
– Я не могу объяснить это, – покачал головой Брайс. – И ты знаешь, что я уже тысячу раз корил себя за это.
– Кстати, объясни, куда ты тогда подевался? Почему вместо пятнадцати минут тебя не было почти час?
– Понимаешь, я случайно наткнулся на одного подростка. Парень был пьян, и мне пришлось отвезти его домой. Я думал, что обернусь быстро, так что ты не успеешь меня хватиться. Но дело в том, что, когда он выскочил из машины возле своего дома, его мать подумала, что я как раз из тех, кто накачал его. Пришлось потратить лишние полчаса на объяснение, а потом помочь уложить его спать. Если бы только знал…
– Как ты мог знать? – тихо прервала его Кэтлин. – Ну ладно, правильно сделал, что помог мальчишке. Если я не простила тебя раньше, то делаю это теперь.
– Но сам я себя никогда не прощу. Когда, вернувшись, я увидел, что мерзавец избивает тебя, то готов был убить его. И убил бы! Слава Богу, вовремя подоспела полиция. – Он с сожалением посмотрел на свою нетронутую еду. – Удивительно, но я до сих пор прихожу в ярость, как дикарь, когда речь идет о том, чтобы защитить женщину, которую…
Брайс осекся. Что? Женщину, которую любит? – спросил он себя. Ведь именно это ему хотелось сказать!
Он мельком взглянул на Кэтлин, ожидая увидеть на ее лице как минимум возмущение. Но вместо этого встретил такой искренний удивленный взгляд, что едва не бросился обнимать ее.