Хотя Кэтлин осознавала, что и до этого уже частично выдала свои чувства, она все-таки покраснела. Но отворачиваться, прятать лицо, чтобы он ничего не заметил, было слишком поздно. Оба они довольно неплохо знали друг друга.
В поведении Брайса возникла неуверенность. Он не понял, почему Кэтлин болезненно восприняла его почти сорвавшееся с губ признание.
– Просто у тебя остро развито желание прийти на помощь более слабому, – вставила Кэтлин, оправившись от оцепенения.
– Возможно, – кивнул Брайс. Он решил, что пора сменить тему разговора. – Вчера я, кстати, заезжал в тот придорожный ресторанчик. Его временно закрыли за нарушение правил торговли спиртным, однако я смог встретиться с владельцем и показал ему несколько фотографий Джейн. Пришлось даже дать немного денег, после чего к нему как-то сразу вернулась память. Он признал, что Джейн была у них завсегдатаем в течение многих месяцев, – еще задолго до того, как ты вернулась в Элсуэрт.
– Вот как? Владелец забегаловки так и сказал?
Брайс хмыкнул и взглянул на Кэтлин. Но в этот раз ничего особенного прочитать на ее лице ему не удалось, и он решил, что не стоит накалять атмосферу.
– Владелец назвал ее маленьким и страстным "секстерьером". Я впервые слышу такое слово, но, согласись, оно довольно выразительное.
– Да, – грустно признала Кэтлин голосом таким же печальным, как и унылый зимний пейзаж за окном.
– Ты мне все-таки многое не договариваешь, – мягко проговорил Брайс. – И отказываешься поделиться крайне важной для меня информацией!
Кэтлин поставила на столик чашечку с саке, поднялась с кресла и прошла к окну, так что Брайсу оставалось только созерцать ее спину.
– Почему ты решил, что я должна что-то знать? Она не слишком-то доверялась мне!
– Но ведь одно время вы с Джейн были просто неразлучны. Ты знала ее лучше, чем кто-либо другой.
– Это было раньше. А потом мы, что называется, разошлись. Во время моего длительного отсутствия мы почти не переписывались. Поэтому я понятия не имела о том, какие заведения посещала Джейн. Только однажды мы с ней съездили поужинать, решив наконец поделиться новостями. И ты в курсе, как завершилась та ужасная ночь. Ты стал вдовцом во многом из-за моего безрассудства.
Брайс поднялся и подошел к ней.
– Неужели ты до сих пор винишь себя в смерти моей жены?
Кэтлин стремительно отодвинулась от него.
– А кого еще мне винить? Ведь я же сидела за рулем!
– Понятно, ты вела ее машину… Кстати, почему, можешь мне сказать?
Кэтлин упрямо закачала головой.
– Что ж, хорошо, – произнес Брайс, – тогда я скажу тебе. В ту ночь Джейн была слишком пьяна, поэтому за руль пришлось сесть тебе. Ей это не понравилось. Возможно, ты отобрала у нее ключи… Что ты скажешь на это?
Она не ответила, да этого и не требовалось. Густой румянец, заливший ее лицо, был красноречивее любых слов.
Брайс продолжал:
– Ты либо упустила из виду, что Джейн не пристегнулась, либо она просто отказалась это сделать. Поэтому, когда машина врезалась в телеграфный столб, ты почти не пострадала, а ее выбросило наружу и она погибла.
Ему наконец удалось разговорить Кэтлин.
– Да, Джейн не хотела уходить из бара, – сказала она поникшим голосом, какой бывает у ребенка, пережившего ночной кошмар. – О, это было просто ужасно!… И так стыдно! Джейн устроила кошмарную сцену: ползала по залу на четвереньках, ругалась. Вела себя как животное, я едва узнавала ее. Мне стыдно было находиться с ней рядом. Когда мне все же удалось вытащить ее на улицу, у нее из сумки выпали ключи. Я подняла их и потратила немало сил, чтобы затолкать Джейн в машину. Она была вне себя, просто помешанная какая-то. Во время движения ей вздумалось вытащить ключи из замка зажигания. Я пыталась помешать… Нас занесло на повороте. До сих пор слышу этот ужасный визг шин…
– Успокойся, я теперь знаю, что ты сделала все возможное, – тихо сказал Брайс. – Надо признать, что такие припадки у нее случались и до этого.
– Но ты же не убивал ее!
– Послушай, в случае с тобой это был несчастный случай! – с чувством стал доказывать он. – Причем виновницей его оказалась сама Джейн.
– Мне не следовало позволять ей так напиваться. Ты, должно быть, ненавидишь меня за это.
Брайс, не осознавая, что делает, протянул руку и провел по волосам Кэтлин, чтобы успокоить, ослабить ее душевную боль. Шелковистые пряди заструились между его пальцами, и он с ужасом заметил, что его ладонь соскользнула ниже и ласково дотронулась до лица…
При этом вся былая скованность, напряжение и осторожность между ними рассеялись как дым, освободив место нахлынувшим чувствам. Кэтлин вздрогнула, прижалась к его груди, закрыв глаза, и издала тихий стон.