Скрытый от посторонних глаз сад, куда имели доступ только хозяин замка и близкие ему люди, только начинал пробуждаться от зимнего сна. Нежная листва едва проклюнулась на ветках, на клумбах отцветали крокусы, готовые уступить свое место тюльпанам и нарциссам.
Цветы Дайона трогали мало, как и наступившая, наконец, поздняя весна. Как всегда, после ночных кошмаров мысли путались, а стук сердца отдавался в ушах громким гулом. Поежившись (утро было морозным), герцог подошел к колодцу и решительно вылил на себя ведро воды. Нервная дрожь сменилась дрожью от холода, естественной, понятной, не пугающей. Он прислонился к деревянному вороту, чувствуя, как ледяные капли струятся по телу, унося с собой вязкий страх ночи.
– Ты рано проснулся. – Дайон резко обернулся. Дениза стояла за спиной, недовольно морщась от ледяных брызг. – Опять снились кошмары.
Она не спрашивала, а утверждала, и отпираться не имело смысла.
– Не волнуйся. Я уже к ним привык, – проворчал герцог, присаживаясь на край колодца.
Дениза покачала головой. Она прекрасно знала, сколь тяжелы бывали ночи брата, особенно в чужой спальне.
– Если бы я могла вытащить тебя оттуда раньше, – прошептала она.
– Это все равно ничего не изменило бы, и ты прекрасно это знаешь. – Дайон скользнул взглядом по ее стройной фигуре. Дениза была одета в бриджи и рубашку, на предплечьях красовались кожаные браслеты со специально изготовленными ножнами, из которых торчали рукояти кинжалов. – Опять повышала свою меткость?
– Не хочу терять навык. – Она небрежно пожала плечами.
– И как успехи?
– Почти идеально!
– Почти? – хмыкнул Дайон, доставая из голенища сапога нож и почти не глядя кидая его в мишень. Точно в центр.
Непосвященные здорово удивились бы, обнаружив у герцога такие таланты. Им и не положено было знать. Бессонница оставляет много часов для тренировок, а чувство уязвимости, привитое в юные годы, способствует мотивации. Впрочем, наверное, наследственность тоже сыграла определенную роль: меткость явно была фамильной чертой.
– Почти. – Едва заметным движением Дениза выхватила клинки и отправила их вслед за ножом герцога один за другим. Они вонзились по обе стороны от рукоятки.
Дайон склонил голову набок, внимательно рассматривая пораженную цель, потом перевел взгляд на сестру.
– Ты поссорилась с Ковентеджем?
– С чего ты взял? – приподняла брови Дениза.
Дайон насмешливо улыбнулся:
– Так да или нет?
– Да! То есть нет. Вернее… – Дениза опустила голову. Нерешительность была ей крайне не свойственна, и герцог нахмурился.
– Мне увезти тебя с собой?
– В кандалах и сундуке? – грустно рассмеялась Дениза.
Дайон закатил глаза:
– Все не можешь забыть те опрометчивые слова?
– Феррант воспринял их буквально.
– Феррант – осел. Но исполнительный и преданный Левансии.
– Феррант – умный человек и предан тебе, Дайон, как и все мы. – Дениза подошла ближе и ласково откинула челку со лба герцога, как часто делала прежде, когда жила в Левансии. – Все-таки тебе надо жениться.
– Надеюсь, не на Ферранте?
– Он не подходит для семейной жизни, – ответила она с грустинкой в голосе, будто Дайон высказал такое предположение всерьез. – Как, впрочем, и я… Странно, что Раймонд до сих пор этого не понял.
– Может, это ты не поняла, что отлично для нее подходишь?
Дайон с нежностью потрепал сестру по волосам. Она вздохнула:
– Увы, я все понимаю. Даже слишком хорошо.
Дениза решительным шагом направилась к дереву, извлекла из ствола клинки и вернулась на позицию.
– Ты позволишь? – полушутливо поинтересовался Дайон, устанавливая новую мишень взамен испорченной. Судя по следам на рыхлой земле и отметинам на стволе, сестра тренировалась часа два. Значит, она либо злилась, либо была чем-то расстроена.
– Не скажешь, в чем все-таки дело? – как можно небрежнее спросил он, вставая рядом с Денизой.
Та хищно прищурилась, прицеливаясь.
– Я беременна, – словно невзначай сказала она и метнула кинжал. Попала точно в середину.
– Что?.. Ты?.. А…
Рука дернулась и нож улетел в «молоко». Дайон даже не заметил этого, растерянно глядя на сестру. Он никогда не думал о ней в таком ключе.
Денизу можно было представить на поле битвы, раздающей направо и налево меткие, смертоносные удары. Сидящей в тесном подвале и, согнувшись над столом, рисующей карту местности для других подпольщиков. Блистающей на балу и виртуозно пускающей пыль в глаза иностранных агентов. Но никак не матерью.