– Если бы ты хоть чуть-чуть была матерью, вместо того чтобы скулить и разъезжать по пансионатам, дочь бы у тебя знала, что правильно, а что – нет.
Побледневшая Джудит, вся дрожа, подалась назад. Кенди почувствовала, как ею овладевает холодная, ясная злость.
Отец снова повернулся к ней.
– Где ты была сегодня ночью? Полагаю, с мужчиной?
– Да, – подтвердила Кенди. Джудит застонала.
– С кем?! – крикнул сэр Лесли.
Кенди мило, но не без торжества улыбнулась ему.
– Сегодня ночью я была с Джастином Ричмондом, – произнесла она, радуясь, что может сказать чистую правду.
Мать испустила негромкий вопль.
– Не беспокойся, мам, – с иронией добавила Кенди. – Он хочет сделать меня честной женщиной.
Последовало изумленное молчание. Тут сэр Лесли с яростью воскликнул:
– Ах ты дура!
Джудит сказала:
– Кенди! Как ты могла? Это же злейший враг твоего отца. Как ты могла позволить ему тебя соблазнить?!
Кенди пожала плечами.
– Он и не соблазнял.
Они не поняли ее, но она того и хотела. Джудит закрыла глаза. Сэр Лесли рявкнул:
– Это все для того, чтобы досадить мне! – набросился он на нее. – Какой ему интерес в ребенке вроде тебя?!
Услышав это, Кенди вздрогнула, но снова пожала плечами и спокойно сказала:
– Жениться – вот чего он хочет.
– Значит, Ричмонду известно о твоей доле в фонде, – быстро заключил сэр Лесли. – Понимает, что, если доберется до наших акций в компании, мне нечего будет рассчитывать на слияние.
Кенди покачала головой.
– Не думаю.
Джудит открыла глаза и взглянула на нее, пораженная уверенностью ее тона.
– Но, дорогая, ты же не можешь знать наверняка.
– Могу. Если бы он это имел в виду, он бы мне сказал, – ответила Кенди и еще раз откусила яблоко. – Я ему верю и дала ответ, – быстро добавила она. В глазах у нее плясали чертики. – Так что пожелайте мне удачи и морально готовьтесь к тому, что придется платить за свадьбу.
Через полчаса позвонил Джастин.
– У тебя радостный голос, – сказал он. – Как все прошло?
Кенди честно сказала:
– Отец взвился до потолка. Он думает, что тебе нужна моя доля в компании «Нилсон».
Джастин неопределенно хмыкнул.
– Как по-твоему, он будет мешать заключению брака? – без особого интереса спросил он.
Это почему-то звучало убедительней, чем если бы он стал опровергать подозрения сэра Лесли. Кенди засмеялась.
– После того, как мама сказала, что меня не было всю ночь? Нет, – бодро сказала она.
– Понятно, – казалось, Джастин был доволен. – Его убедила наша ночь страсти. Должно быть, ты немного сгустила краски.
Кенди с достоинством проговорила:
– Я сказала правду.
– Конечно. – Джастин оценил ответ. – Ты всегда говоришь правду?
Кенди веско сказала:
– Слушай, Джастин, я не хочу, чтобы ты думал, будто тебе некуда отступать. Я знаю – вчера вечером все было очень нелегко…
– Но не безнадежно, – ответил он. Кенди поняла, что ее слова насмешили его.
– Я серьезно. Я хочу сказать – ты ведь еще можешь передумать. Сядешь работать, и тебя потянет к твоей обычной жизни.
Джастин небрежно произнес:
– Что бы ни случилось, я не перестану думать о тебе.
Кенди стиснула зубы.
– Я вовсе не набивалась на комплименты. Я просто хотела сказать…
– Тогда не говори, – прервал ее Джастин. – Не говори больше ничего. У нас сделка, и мы не собираемся ее расторгать. Но лучше, если мы не будем это обсуждать. Увидимся вечером. – И он повесил трубку.
Все так и произошло. Следующие несколько дней Джастин доброжелательно, вежливо, но неумолимо устраивал ее жизнь на свой лад. И отказывался говорить что-либо определенное.
У нее появилось тягостное чувство, будто она перестала управлять собственной жизнью. Ей казалось, что она находится в руках умудренного опытом, но властного человека, который привык управлять другими.
Во всяком случае, насчет его опыта она не сомневалась. Многие были рады осведомить ее о прошлом Джастина. Даже мать невесело сообщила ей, что Джастин умеет добиться от женщины всего еще со студенческих лет.
Но Лизбет Ламонт – это было нечто другое. Она ничего не рассказывала о юности Джастина. Просто была красива и уверена в себе.
Она подошла к Кенди на коктейле – сэр Лесли настоял, чтобы на этом приеме была вся семья. Это была невысокая брюнетка, из тех женщин, которых называют «роковыми». Ее сильно накрашенные глаза и ресницы были усыпаны мелкими золотыми блестками.
Когда она нагрянула, Джудит Нилсон взглянула на нее и удалилась, бормоча в ухо дочери невнятные извинения.