– Что стряслось?
Кенди расправила поникшие плечи.
– Что ты здесь делаешь?
Он улыбнулся в ответ.
– Я пришел решить твои проблемы – либо создать новые. Все зависит от того, как ты на это посмотришь.
Она закрыла глаза.
– Джастин, я всю ночь видела кошмары и воевала со своим одеялом. Мне сейчас не до твоих головоломок. Говори безо всяких ребусов, пожалуйста.
Он протянул руку и провел длинным пальцем по ее щеке – очень легко, едва прикасаясь, однако она отпрянула, словно обожглась. Это стряхнуло с нее последние остатки сна, и она быстро подалась назад.
– Кошмары? – Это его как будто позабавило.
– В тебе нет ни капли сочувствия.
Джастин прислонился к дверному косяку и улыбнулся ей. От его взгляда ей вдруг стало тепло, хотя ноги обдавало холодным весенним ветром. Она туже запахнулась в свой тонкий синий халат.
– Напротив, – сказал Джастин.
Кенди почувствовала, что краснеет, и это было ей очень неприятно. Он играл с ней, и они оба знали об этом.
– Только никаких… головоломок, – повторила она и подчеркнула свои слова, ударив рукой по двери.
Джастин улыбнулся еще шире. Он взял ее руку и повернул к себе, чтобы осмотреть костяшки пальцев.
– Так и пораниться можно, – заметил он.
Он поднес ее руку к губам и очень нежно прикоснулся ими к каждому пальцу. У Кенди пересохло в горле. Тут он быстро взглянул на нее, и она поняла, что он смеется. У нее начала слегка кружиться голова. Одно мгновение Джастин казался довольным, но потом его лицо приняло свое обычное выражение. Он будто бы смеялся над всеми – или только над ней, невесело подумала Кенди.
– В общем, я получил нужные бумаги, – лениво произнес он.
Она была поражена.
– Ой…
– Прижал тебя к стенке? – спросил он после паузы.
– В каком смысле?
Он пожал плечами.
– Только в том, что не вижу твоего восторга. Дрожишь, Кенди?
– Такого со мной не бывает, – заявила она. Джастин вдруг засмеялся. Он до боли сжал ей пальцы, а потом отпустил руку. Кенди испепеляла его взглядом, сгибая и разгибая пальцы, но не показывая виду, что ей больно.
– Ты меня удивляешь. Такой холод и ветер, а ты разута. Я был уверен, что ты вся дрожишь.
Она даже не успела понять, что происходит, как он схватил ее на руки, положил к себе на плечо и внес в помещение, ногой закрыв за собой дверь.
– Отпусти меня, – произнесла Кенди, От неожиданности у нее больше не нашлось слов.
Плечом открыв дверь, он вошел на кухню. У плиты хлопотала Мария. Она явно и удивлялась, и потешалась, глядя на них.
– Доброе утро, – бодро поздоровался Джастин. Кенди забарабанила кулаками ему по спине.
– Отпусти, грубиян, нахал. Отпусти!
Джастин снял ее с плеча и без особых церемоний поставил на пол. Она еще не успела встать на ноги, а он уже повернулся к Марии:
– Кофе? Это же просто чудесно, Мария.
– Как ты смеешь? – бушевала Кенди у него за спиной. – Как ты смеешь?
– Я, пожалуй, рискну и выпью твоего кофе, Мария. В прошлый раз выпил и остался жив.
Мария было рассмеялась, но тут же приняла серьезный вид и налила ему кофе. Посмотрев на разъяренную Кенди, она пробормотала что-то и выскользнула из кухни. Джастин поднял бровь.
– Ты думаешь, что это очень смешно, – прошипела Кенди.
– Средне, – согласился он.
Кенди зло смотрела на него. Ее губы дрожали. Доведенная до предела, она топнула ногой и ударилась об ножку кухонного стола, а потом с криком ярости упала на стул и обхватила ушибленную ногу. Старый халат распахнулся, и можно было увидеть ее простую ночную рубашку. Джастин смотрел на нее с любопытством.
Она торопливо опустила ногу и натянула на колени полу халата. Джастин рассмеялся.
– Убирайся, – зло рявкнула на него Кенди, раскачиваясь на стуле. Она не знала, что было хуже – боль от ушиба или смущение, но, вместе взятые, все эти неприятности вызвали у нее приступ гнева, что, вообще-то, случалось с ней крайне редко. – Давай говори, зачем пришел, и убирайся.
Он отставил в сторону кофейную чашку, подошел к ней и положил руки ей на плечи, и Кенди мгновенно перестала качаться на стуле. Он стоял совсем близко и так возвышался над ней, что от сознания этого у нее защекотало в горле. Она и не представляла раньше, какой он высокий. Кенди вызывающе подняла подбородок.
– Ты нарываешься на неприятности, – сказал Джастин, по-видимому, все это его только позабавило. – Я пришел сказать, что все улажено. В соборе Святого Луки. Через три дня. В одиннадцать.
– А-а. – У нее пропала вся воинственность. – Так скоро? – тихо спросила она. – Я должна… то есть мне нужно им сказать?