Когда Николас высказал свои соображения Фредди, тот вздохнул и с таким ожесточением начал опять крутить свою пуговицу, что чуть не оторвал ее. Потом снова участливо посмотрел на лорда.
– Мисс Баррингтон приняла ваше предложение, Линдхерст, только потому, что отчаянно нуждается в деньгах. У меня создалось впечатление, что Марвуд несколько лет назад пустил на ветер все наследство, завещанное ей отцом, и оставил несчастную девушку без единого пенса за душой.
– Ерунда! – скорее взревел, чем сказал Николас.
Некоторые читатели, сидевшие в библиотеке, отвлеклись от чтения и с удивлением посмотрели на Линдхерста. Но тот уже не обращал ни на кого никакого внимания.
– Если бы это было правдой, – продолжал громогласно говорить лорд, – то в обществе давно пошли бы разговоры. Я же не слышал ничего подобного, кроме толков о болезненном пристрастии покойного лорда Марвуда к игорным домам. Что же касается самой мисс Баррингтон или ее ближайших родственников, то никто никогда не сказал о них ни единого дурного слова!
Фредди пожал плечами:
– Мы, наверное, никогда не узнаем, как им удалось сохранить все происшедшее в тайне. Единственно, что мне доподлинно известно, – так это то, что они успешно скрыли свое разорение и представили мисс Баррингтон на великосветской ярмарке невест в роли наследницы богатого состояния, каковой она в свое время действительно была. Марвуды не сомневались, что при красоте и очаровании юной Софи ей не будет стоить большого труда сделать блестящую партию, положив таким образом конец всем финансовым затруднениям. Как говорят, мисс Баррингтон сама призналась в этом лорду Оксли.
– Но это же полнейший абсурд! – возмутился Линдхерст. – Даже дураку понятно, что подобный обман не имел бы никаких шансов на успех.
– Что ж, отчаяние нередко превращает даже очень умных людей в полнейших дураков, – начал философствовать Фредди. – Впрочем, независимо от того, дураки или нет ближайшие родственники мисс Баррингтон, факт остается фактом: самым верным и быстрым способом решить все финансовые проблемы всегда был скорейший брак с очень богатым холостяком, занимающим видное положение в высшем обществе. В данном случае таковым оказались вы, мистер Линдхерст!
Скорейший брак… Ради денег… А он-то, лорд Линдхерст, наивно верил, что только после его горячего поцелуя мисс Баррингтон стала настаивать на скорейшей свадьбе! И даже в душе гордился этим!
– Как вы, вероятно, теперь догадываетесь, это семейство совершенно запуталось в долгах, – продолжал Фредди еще более мрачным тоном. – Причем в большинстве своем совершенно безнадежных. Тетушка Элоиза и ее сыночек Эдгар давно бегают от кредиторов. Дело пахнет долговой тюрьмой. – Фредди уже почти оторвал верхнюю пуговицу на куртке. Заметив это, он прекратил ее крутить и, нагнувшись к Линдхерсту, продолжил очень тихо и доверительно: – Сначала я усматривал во всем этом всего лишь очередную грязную интригу вашего брата, а потому не придавал ей никакого значения. Но сегодня, зайдя за нюхательным табаком в лавку Фрайбурга и Трейера, случайно услышал разговор хозяина с клерком. Последний сообщил Фрайбургу, что долг Марвудов магазину растет из месяца в месяц. Тот же клерк сказал, что, отправившись утром собирать долги, он говорил с пятью кредиторами этого семейства, которые намеревались потребовать с Марвудов срочной уплаты всех долгов. После чего я начал думать, что в мерзких сплетнях той четверки гнусных мужчин, возможно, была немалая доля правды.
– Это действительно наводит на невеселые размышления, – задумчиво ответил Николас. – Но я не могу понять, зачем мисс Баррингтон обратилась к лорду Оксли. Помимо того, что его доход составляет всего десять тысяч фунтов в год, этот молодой человек сам должен чуть ли не каждому третьему жителю Лондона. – Николас замолчал, потом отрицательно покачал головой. – Нет. Все это выглядит какой-то бессмысленной чушью. Не убеждает меня и ваше предположение, будто бы мисс Баррингтон посчитала брак со мной единственным способом избежать долговой тюрьмы.
– Она, видимо, вообразила, что любит этого Оксли. Вы же знаете, какими глупенькими становятся совсем еще зеленые девчонки, когда влюбляются впервые в жизни. Мисс Баррингтон, несомненно, смотрела на Оксли, как на сказочного принца, который одним волшебным движением руки избавит ее от всех несчастий.
– Возможно, мисс Баррингтон и не самая рассудительная женщина на свете, но она и не полная дура! – возразил Николас, все еще не веря, что так ошибся в своем выборе. – А ведь только полная идиотка может купиться на смазливое лицо Оксли и его утонченные манеры.
– Д-да… Вы правы. Женщина должна быть действительно глупа как пробка, чтобы клюнуть на внешность мужчины и его умение вести себя в обществе. Кстати, именно поэтому она также не способна по достоинству оценить такого человека, как вы. Возможно, Линдхерст, вы сочтете мои слова незаслуженным оскорблением своей невесты. Но право же…
Хантли остановился, заметив, что глаза Николаса сузились, и взгляд стал колючим. Действительно, не только слова, но и сама суетливая речь Фредди внушили Линдхерсту подозрение, что друг говорит ему не всю правду.
Он наклонился к Фредди и мягким, но решительным тоном сказал:
– Вы что-то скрываете от меня, Хантли? Говорите прямо!
Фредди смутился и, покраснев, неуверенно ответил:
– Нет, ничего…
Николас хотел настаивать на честном ответе, но в это время к ним подошел слуга с подносом. После того как официант поставил на стол бутылку коньяка и бокалы, отвесил поклон и удалился, Николас снова повернулся к Фредди и продолжил допрос: