Обычно он завязывал их легко, абсолютно не задумываясь. Однако сегодня эти длинные накрахмаленные предметы мужского великолепия упорно отказывались затягиваться ровным узлом на шее хозяина. В результате, измятые и разорванные, они в беспорядке валялись у его ног. Правда, это утро было особенным для Николаса Сомервилла. Не сравнимым ни с каким другим. Сегодня все должно было обстоять как никогда торжественно.
Он готовился сделать предложение руки и сердца мисс Баррингтон.
Это означало, что все, даже мельчайшие, детали внешности и одежды просто обязаны выглядеть безупречно. Поэтому Николас тут же взял из стоявшей рядом коробки очередной новый галстук и попытался завязать аккуратным узлом.
– Милорд, это подойдет?
Милорд же тем временем успел порвать и этот галстук, после чего с досадой обернулся к своему верному слуге. Тот стоял, почтительно держа в руках модный и богато расшитый жилет – подарок брата Квентина на день рождения.
На какое-то мгновение сюртук показался Николасу подходящим и имеющим все шансы на успех даже у такой признанной модницы, как мисс Баррингтон. Но затем он покачал головой и вновь занялся галстуками, бросив через плечо слуге:
– Сюртук слишком ярок для такого случая, Джордж. Надо подобрать что-нибудь построже. – И, с раздражением посмотрев на валявшуюся у его ног груду испорченных галстуков, добавил: – Ведь нам бы не хотелось, чтобы мисс Баррингтон подумала, будто ее жених выглядит фатом. Ведь так, Джордж?
Слуга угодливо улыбнулся:
– Милорд, даже если вы густо нарумяните щеки, а на одежду наложите дюжину заплат, все равно останетесь в глазах общества образцом светскости и галантности. Вашу красоту иначе оценить невозможно.
На этот раз засмеялся Николас:
– Вы рассуждаете как хороший и преданный слуга, Джордж. Напомните, чтобы я увеличил вам жалованье.
– Вы всегда были слишком щедры, милорд, – мягко возразил слуга, направившись к стоявшему у дальней стены большому платяному шкафу. – Но если мне будет позволено, то я осмелюсь высказать свое мнение: обручившись с вами, мисс Баррингтон должна почувствовать себя самой счастливой женщиной в мире!
– Видите ли, Джордж, мисс Баррингтон пока еще не приняла моего предложения, – холодновато ответил на лесть слуги Николас.
– Но примет! Вы же считаетесь одним из самых красивых и представительных мужчин во всей Англии. Неужели она сможет отказать?
«Действительно, неужели?» Николас задумался, сорвал с шеи очередной непонравившийся галстук и бросил в общую кучу. Итак, он дает этой женщине старинную и уважаемую фамилию, высокий титул и большое состояние. Оно считается одним из самых богатых в стране. Обладая всем этим, Николас может себе позволить выбрать в жены самый яркий цветок нынешнего сезона. Его свадьба обещает стать значительным событием в столице и иметь широкий резонанс.
Он выбрал мисс Баррингтон.
Погруженный в эти мысли, Николас вытащил еще один галстук и обвязал им воротничок сорочки. Очаровательная, юная Софи Баррингтон! Он вовсе не думал о ней, когда собрался жениться. И вообще она не принадлежала к категории женщин, которые обычно занимали его воображение.
Перевернув в прошлом январе двадцать восьмую страницу своей жизни, Николас Сомервилл, граф Линдхерст, якобы уступил настояниям матери и согласился наконец жениться. Так считалось. Но на самом деле отнюдь не давление со стороны матери заставило его решиться на подобный шаг. Хотя Николас всячески поддерживал подобное заблуждение своей родительницы, истина заключалась в том, что уже довольно давно он дал себе обещание: если до двадцати восьми лет не влюбится, то приедет в Лондон и просто выберет в жены подходящую «мисс».
Ироничная усмешка тронула губы Николаса. «Мисс» было не совсем подходящим словом для того типа девушек, среди которых он желал бы найти невесту. Так обычно называли совсем юных, свеженьких девочек, только что окончивших учиться. Николас же хотел получить вполне созревшую девушку, которая могла бы не только стать хорошей женой и любящей матерью его детей, но также и серьезной партнершей в управлении огромным имением.
Такую жену он решил выбрать из числа девушек, которые в течение нескольких сезонов жили за пределами Лондона. Она должна быть не старше, но и не моложе двадцати двух – двадцати трех лет. К этому возрасту девушка обычно успевает вырасти из глупостей, столь свойственных подросткам и совсем еще юным девицам.
Словом, Николас Сомервилл искал для себя здравомыслящую жену.
Однако ситуация, похоже, складывалась совсем не так, как задумывалось. Его избраннице всего семнадцать лет. Голова у нее набита всяким вздором. Но красива – как богиня!
Подобный выбор казался довольно странным для мужчины, всегда предпочитавшего женщин скорее умных, нежели красивых.
Николас вздрогнул и постарался скорее отогнать эти мысли. Он и сам не очень понимал, почему все так получилось. Но знал наверняка, что каким-то образом попал в сети, откуда вырваться будет не так уж легко. Но все же лорд Линдхерст бурно, как одержимый, ринулся в борьбу за сердце и руку мисс Баррингтон и теперь вроде бы оказался близок к цели. Он женится на этой девушке!
Возможно, одной из причин тому была его природная страсть к соперничеству. А может быть, впитанное с молоком матери стремление к собственничеству. Да и в конце концов Николас был наследником богатого, всесильного маркиза Бересфорда и привык брать от жизни все самое лучшее. А потому желание заполучить самую красивую женщину сезона выглядело вполне естественным. Кроме того, он хотел ее. Хотел обладать мисс Баррингтон. И твердо вознамерился своего добиться.