– Медовый месяц?! – повторила она.
– Ты не слушала, – произнес Джастин. – Боюсь, только неделя – это все, что я сейчас могу себе позволить. Я все устроил.
Он скорчил Кенди гримасу через стол, и она слабо улыбнулась в ответ.
Подозревая неладное, Элисон сказала:
– Вы уже много лет сами не заказывали путешествий. Почему вы не попросили меня все уладить?
– Потому что я уважаю традиции, – ответил Джастин.
Элисон рассмеялась и подняла руки вверх, сдаваясь.
– Ладно. Вы – последний романтик в Лондоне, я уважаю вас за это. Куда же вы едете?
– Куда-нибудь, – сказал Джастин. – Туда, где меня не смогут отыскать ни ты, ни совет директоров. А все потому, что я уладил поездку самолично.
Его юмор был заразителен, и Кенди, сама того не желая, начала смеяться.
– Ты не романтик, – упрекнула она, когда смех немного унялся и она смогла говорить. – Ты просто практичен.
Джастин был уязвлен.
– А разве мужчина не может быть и тем, и другим?
Она сказала, не дрогнув:
– Может. Но не пытайся провести меня, Джастин Ричмонд. Ты не романтик.
В его глазах притаилась улыбка.
– Когда-нибудь ты возьмешь свои слова обратно, – пообещал он.
Переводя взгляд с начальника на его молодую жену, миссис Джеймс испустила растроганный вздох, который напугал Кенди. Джастина же это позабавило. Но Кенди была искренне смущена, когда через несколько минут Элисон сказала Полу Саммерсу: «Тебе больше не хочется бренди» – и они ушли.
– Счастливого медового месяца, – сказала Элисон, прощаясь.
Джастин вежливо встал. Кенди проводила их отсутствующим взглядом. «Медовый месяц» – звучало у нее в голове, как заевшая пластинка. Как она сможет пережить этот медовый месяц?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Джастин увез Кенди в Прованс. Машина остановилась у холма, усыпанного весенними цветами, на склоне которого располагался большой каменный сельский дом. Кенди вышла из машины и с сомнением взглянула на него. Дом показался ей очень уж уединенным.
Джастин с легкой улыбкой наблюдал за ней.
– Что ты так испугалась? Здесь есть водопровод и полно дров для камина.
– Я не о том подумала…
– Можешь выбрать себе спальню, – добавил он.
Кенди сама не знала, обидело это ее или успокоило. Успокоило – уверяла она себя. В общем, скорее – успокоило. Она заставила себя встретить его взгляд.
– Именно об этом я и подумала, – честно призналась она.
Он был невозмутим.
– Да и неудивительно. Но не нужно паники. Ведь до сих пор все было так, как ты хотела, правда?
В памяти Кенди промелькнула ошеломляющая вспышка страсти в том его неожиданном прощальном поцелуе, как он обнял ее тогда, у себя в квартире – как он с первым же поцелуем вверг Кенди в новый для нее мир чувств. Не говоря уже о том, когда она сама поцеловала его. Она ясно представила себе ту площадку для танцев в клубах дыма и свое необычное поведение – слишком ясно. Не чересчур ли быстро все идет?
– Я теперь уже и сама точно не понимаю, – печально произнесла Кенди. – В других случаях я знала, когда нажать на тормоза. Но теперь… я уже сама не знаю, чего хочу.
– Интересно, – пробормотал Джастин.
Или ей показалось, что он так сказал? Она не могла знать наверняка, потому что в тот момент он как раз выгружал чемоданы.
Как бы там ни было, он сдержал свое слово. Ей досталась симпатичная с красивыми обоями комнатка на первом этаже – ее окна выходили на теряющуюся вдали лощину и холмы. Кенди с радостным возгласом подлетела к окну. Джастин рассмеялся и поставил на стул небольшой чемоданчик.
Кенди обернулась.
– Что это у тебя? Джастин улыбнулся.
– Мария – первоклассный конспиратор. Я попросил ее упаковать для тебя что-нибудь теплое и удобное, чтобы можно было гулять.
Кенди уставилась на него.
– И она сделала, что ты ей велел? И не сказала мне?!
– Не злись. Она сама предложила собрать для тебя вещи. – Джастин усмехнулся. – Иначе мне пришлось бы самому покупать, и я не уверен, что ты осталась бы довольна.
Наступило долгое молчание – Кенди обдумывала эти слова.
– Ты всегда добиваешься своего, да? – наконец медленно произнесла она.
Он сразу нахмурился.
– Ты меня и раньше спрашивала. По-твоему, я на тебя давлю?
– Нет, – сказала она неуверенно. – Не совсем так. Но из-за тебя я лишена возможности делать хоть что-нибудь сама. Только то, что ты хочешь. Как будто я марионетка, а ты тянешь за веревочки. Мне… мне это не нравится, Джастин.
Он долго смотрел на нее – невозможно было прочитать его мысли. Потом он прислонился к сосновому столику и сложил на груди руки.
– А ты что предпочитаешь? – с вялым интересом осведомился он.
– Честность, – ответила она. Он вскинул брови.
– Ах, честность? Режь правду-матку в глаза? Все как есть? – в его спокойном голосе чувствовалась досада.
– Да.
Кенди внезапно поняла, что сделала ужасную ошибку. Я не готова к этому – подумала она, невольно отступая назад. Он отошел от стола и направился к ней с намерением, в котором нельзя было ошибиться, и она зажмурилась.
Все было так же ошеломляюще, как и раньше. Но в то же время эти поцелуи не походили на предыдущие. Кенди будто настигла гроза, она была ослеплена и оглушена ее силой, боялась ее нездешней стихийной мощи. Казалось, это уже не тот Джастин, который так деликатно обращался с ней.
Наконец он оторвался от нее, но не выпустил из объятий. Он тяжело дышал, у него вздымалась грудь – будто вулкан. Кенди откинула голову назад. Он нагнулся, и она ощутила жар его поцелуев на шее.
У нее вырвался тихий испуганный возглас. Он внезапно остановился.
– Вот тебе моя честность, – пробормотал Джастин, все еще прижимаясь губами к ее шее. Казалось, он был зол. Он поднял голову и заставил ее посмотреть на него. – Еще хочешь?
Кенди будто парализовало. На нее снова нахлынуло все то, что она ощущала при ласках Тома Лэнгтона. Она знала, что Джастин это понимает, и его циничное, яростное лицо пугало ее.
Тут он резко выпустил ее и отвернулся.
Последовало долгое, гнетущее молчание. Она пыталась унять дрожь в руках.
Джастин тихо сказал:
– Кенди, в чем дело? Когда я к тебе прикасаюсь, на мгновение мне начинает казаться, что ты со мной, но потом ты уходишь. И так всегда. – Он обернулся, чтобы посмотреть на нее. – Почему?
– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – быстро произнесла она.
– Не верю.
– Мы… мы плохо друг друга знаем…
– Я-то знаю, что происходит, когда я прикасаюсь к тебе, – жестко прервал Джастин. Тут его голос потеплел. – Кенди, мы и в тот первый вечер плохо друг друга знали. Но ты пришла в мои объятия, как будто принадлежала мне. Разве нет?
Она попыталась выдержать его взгляд, не смогла и почувствовала, что краснеет.
– А потом? Что произошло потом, Кенди? Я что-то не так сделал? Или сказал тебе что-то обидное? Что?
Он ждал ответа. Наконец она тихо сказала:
– Ты здесь ни при чем. Дело во мне.
Он раздраженно вздохнул.
– В нас обоих. Что-то не так, а я не знаю что. Ради Бога, скажи мне, если знаешь. Иначе мне придется доходить до всего самому, и ты опять будешь говорить, что я дергаю за веревочки.
Кенди сделала беспомощный жест. Его жесткое лицо начало теплеть.
– В чем дело, Кенди? Скажи.
Его голос был печальным. Кенди смотрела на него и думала, что никогда не могла бы представить себе невозмутимого Джастина Ричмонда таким усталым и уязвимым.
Она порывисто произнесла:
– Это… ну, я думаю… дело в одном мужчине. У Джастина сузились глаза. Она смущенно остановилась.
– Продолжай, – тихо сказал он.
Кенди заколебалась, подыскивая слова. Что такого было в Томе, что ее так испугало? То, как он из галантного кавалера вдруг преобразился чуть ли не в хищника? Его грубая сила и ее неожиданная беспомощность, когда она столкнулась с ней? Бодрое безразличие – тогда и потом – к ее отчаянию? Теперь, когда она смотрела в прошлое, это уже не казалось чем-то особенным.