Ваня крошит все вокруг, вся стая словно сошла с ума. Меня просто разрывает от бессильной ярости. Хочу обработать ее раны, забрать отсюда подальше, но не могу. Ваня уже унюхал эту тварь, он убьет его быстро, если достанет первым, он не умеет сдерживаться и мстить по-настоящему больно. Он врезался в машину, в которой эта тварь попыталась спрятаться или сбежать. К нам как раз подбежал Юра, и я понял, что могу пойти остановить Ваню, что теперь спокоен и с Дашей все будет хорошо.
Из машины его доставал Кирилл, чуть не получив пулю в живот. Ваня за это чуть не смял машину в кубик. Вот что значит: сила есть – ума не надо. Хотя я понимаю его, но не понимаю себя. Эта тварь умрет, но единственное, что я хочу, это дождаться момента, когда он сам начнет умолять о смерти. Затем помучить его ещё, содрать всю кожу, отрубить все конечности, медленно и с удовольствием. Звериная жажда крови – ничто, по сравнению с человеческим желанием мстить и заставить страдать в сто крат сильнее себя или любимого человека. Мы загоняем его в угол, ходим вокруг него, но оружие из рук выбиваем, только когда он пытается выстрелить. По очереди наносим ему ранения, он не сможет убежать, не сможет защититься. Ваня первый не просто ранит его, а отрывает ему руку. Потом берет ее в пасть и раскусывает надвое, а затем выплевывает. Все заляпывает кровью, теперь эта тварь будет страдать меньше. Играем с ней, слушая нелепые мольбы и обещания, но мы не люди, чтобы верить словам. Тем более не они же, чтобы верить их законам, у нас собственное правосудие, в котором существует единственное наказание, для таких тварей, как он – смерть. Он умирает раньше положенного срока, от инфаркта, сердце не выдержало. Хотя сомневаюсь, что у такой падали оно вообще было.
Вздыхаю с облегчением, поворачиваюсь назад и с удивлением понимаю, что Даши здесь нет. Нахожу взглядом Юру, он сидит в сторонке, сжимая в руках свою Кристину. Где, чёрт побери, моя Даша?! Улавливаю ее запах, мчусь вслед за ним. Зачем она побежала подальше от нас? Как вообще в таком состоянии она смогла бежать? На снегу остались кровавые отпечатки ее обуви. Обрыв, за ним быстрая горная речка и запах обрывается. Его просто нет! Она упала в реку? Да зачем вообще надо было убегать?! Бросаюсь следом по течению. Плыву так быстро как могу, но, судя по всему, ее уже унесло далеко вперед. Вылезаю из воды, бегу по берегу, все время ища ее взглядом или надеясь унюхать. Оббегаю всю речку вдоль, затем по другому берегу, потом против течения. Со временем ко мне присоединяются остальные, и так раз за разом, день за днём на протяжении нескольких дней. Мы искали ее везде, на берегах, дальше в лесу, но так и не смогли найти ее запах, одежду или даже тело.
***
Мой день начинается из пробежки вдоль реки по одному и второму берегу. Затем оббегаю все рядом находящиеся леса, делаю это до полудня. Сейчас лето, в такую жару быть оборотнем тяжело, мех – это не всегда удобно. Прошло несколько месяцев, вчера Ваня ляпнул, что я продолжаю искать ее исключительно из-за запаха. Кирилл поддержал его, сказал, что мне стоит уже смириться и идти дальше. Лишь Дима меня понял, иногда он даже бегает со мной, хотя это совсем не помогает.
Я много размышлял о прошлом. Оно всегда руководило моей жизнью, но я никогда не прислушивался к нему. Каждый раз, забегая в лес, я вспоминаю, как когда-то давно бежал туда, чтобы найти девочку в оранжевом свитере и спасти ее от злого отца. Думаю, тогда мной отчасти руководило желание спасти не ее, а мою мать, сделать для этой девчонки то, что не сделал для нее. Может поэтому через годы Даша всегда пахла для меня одинаково, до боли знакомо: лавандой, мёдом и корицей.
Эти мои чувства определили наши дальнейшие отношения, но все же не ограничились ими. Увидев ее в самый первый раз, я не почувствовал пресловутого связывания, потому что его просто не было. Может на самом деле его и не существует вовсе. Будучи ребенком, я забыл, что зверь тоже был им, как половина меня. Может, он в некотором плане был даже младше меня и, увидев девочку, которая его не испугалась, он ее полюбил, привязался к ней. Не знаю, как можно сравнивать эти ощущения, любовь зверя и любовь человека, но факт остается фактом: он ее запомнил и привязался к ней крепче, чем я. Время шло и не встреться мы снова, я бы и не вспомнил о Герде, пообещавшей спасти меня, но зверь ее не забыл. Из его чувств и возникло это связывание, с него и появилось моё желание защищать, охранять и владеть. Ведь как часто дети в детстве говорят: это моя мама, этой мой папа. Он всего лишь хотел, чтобы она была рядом и больше не покидала его. Вот только дальше в историю ввязались мои чувства и желания, и получилось то, что получилось. Пожалуй, столько времени проводя с ним наедине, впервые начал понимать его, и, как говорит Юра, принимать.