– Эй, ты в порядке? – испуганно спросила девочка, поднявшись на колени и осматривая мальчика. Но ее оттолкнула женщина, что выбежала на крики из дома. Она подхватила мальчишку на руки и начала дуть на его слегка разбитый локоть.
– Где болит? – женщина прижала сына к себе. Что-то в чертах детей и женщины было очень похожее. Особенно в лицах мальчика и женщины: овальные формы, яркие зеленые глаза, пухлые губы и темно-коричневые волосы. Девочка также была неуловимо похожа на мальчика, только личико круглое, да еще испачкано в грязи и крови, так что сказать точно тяжело. Кажется, она затормозила лицом и руками. На ней темно-зеленое платье из бархата и яркий оранжевый свитерок в клетку. На мальчике, кстати, точно такой же, но серый, и темные брюки.
– Мама! – девочка также громко заплакала и кинулась к женщине, пытаясь ее обнять. Но женщина не утешала ее, наоборот, оттолкнула от себя.
– Ты что делаешь?! Он же маленький! Ты должна его защищать!!! Как тебе не стыдно! Умойся, живо! – женщина прижала мальчика к себе и вернулась с ним в дом. Мальчик плакал, показывая, как ему плохо, но стоило женщине вместе с ним пойти к дому, улыбнулся и показал девочке язык.
Девочка заплакала еще громче и, повернувшись, убежала прямо в лес.
– Только не говори мне, что нам еще и этот детский сад придётся терпеть? – запричитала тетя Нина, кажется детский плач не то, что она готова терпеть.
– Успокойся, – рыкнул на жену дядя и подтолкнул меня к дому.
Невольно взглянул в лес, где между деревьев был уже почти не виден оранжевый свитер. Какая капризная девчонка, что не по её, так сразу бежит, куда глаза глядят, обижается. Девочки – что с них взять. Но и ее братец не лучше, разбалованный очень, привык, что ему все сходит с рук. Даже в доме показательно вздыхает на коленях у мамы. Интересно, почему никого из родителей не заинтересовало, куда она убежала? Хотя, если родителям все равно, почему меня это должно волновать?
Женщина все утешала мальчика, пока дядя посадил меня на лавку рядом и поинтересовался, не знает ли она, где та самая бабка.
– С ней мой муж разговаривает, так что вам придётся подождать, – слегка рассеянно проговорила она, осматривая тетю и дядю с каким-то странным неодобрением. При этом она почему-то совсем не смотрела на меня, причем специально.
Через несколько минут малому надоело сидеть на руках у мамы, и он спустился с ее колен. Подошел ко мне впритык и улыбнулся.
– Давай играть? У тебя есть какие-то игрушки? – я взглянул ему в глаза, собираясь испугать. Все боятся смотреть мне в глаза, наверное, их пугает, то гадкое, что во мне. Вот только этого мальчика оно не испугало. Наоборот, он еще больше улыбнулся мне.
– А можно машину посмотреть? – это зеленоглазый малец спрашивал уже у моего дяди, ибо тот смотрел на него как на седьмое чудо света. Дядя после той ночи пытался меня растормошить, заставить играть с другими детьми, моими друзьями. Но те дети убегали от меня, как от прокаженного.
– Да, да… Конечно можно! – он даже ключи от машины достал, но тетя ударила его по рукам.
– Ты что удумал? Видишь, какие на них обноски, а если сворует что? – зашипела она зло, а потом уже к маме мальчика обратилась:
– Вы бы за своими детьми лучше следили! Вот девочка ваша в лес убежала, а вы тут сидите, как ни в чем не бывало.
– Убежала? Как убежала? – женщина вскочила с места и бросилась во двор. Странно, что правда не заметила? Там она долго кричала, звала девочку, но та не отвечала, по-видимому.
Дядя, тетя и я абсолютно молча смотрели за их скитаниями во дворе. Когда дверь в маленькую комнату открылась, оттуда вышел мужчина, чем-то очень похожий на девочку, он сразу заметил, что его семьи нет в доме. Бросился к выходу и после краткого объяснения жены, мужчина залепил ей такую сильную пощёчину, что та свалилась на землю. Мальчик смотрел на это все спокойно, как будто видел уже не раз. Сколько ему лет? Пять? Четыре? И он уже считает, что когда папа бьет маму – это нормально.
Раньше мне казалось, что это лишь мой с мамой позор. Что таких семей, где отец поднимает руку – мало. Как же я ошибался, оказывается. Каждый раз, когда мама вытирала тряпкой собственную кровь и замазывала синяки кремом, я спрашивал себя: она рядом с ним и терпит все это из-за меня? Это я на самом деле виноват в ее страданиях и боли? Интересно, а этот мальчик, хоть раз думал об этом? Нет?